Бротце, Иоганн Кристоф

Иоганн Кристоф Бротце
Johann Christoph Brotze
Род деятельности:	педагог, этнограф
Дата рождения:	12 сентября 1742(1742-09-12)
Место рождения:	Гёрлиц
Дата смерти:	16 августа 1823(1823-08-16) (80 лет)
Место смерти:	Рига

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Иоганн Кристоф Бротце (нем. Johann Christoph Brotze, латыш. Johans Kristofs Broce 12 сентября 1742, Гёрлиц — 16 августа 1823, Рига) — лифляндский педагог, историк и этнограф .

Биография

Родился 12 сентября 1742 года в саксонском городе Гёрлиц в семье имевшей чешское происхождение. Учился в Лейпцигском университете (1764—1767), окончил Виттенбергский университет со степенью доктора философии (1768). С 1769 года преподаватель Императорского лицея в Риге, впоследствии ректор (с 1801) и старший преподаватель (1804—1815).

Умер в Риге 16 августа 1823 года.

Наиболее известен своим капитальным трудом «Sammlung verschiedner Liefländischer Monumente …» в котором на более чем трёх тысячах листах даны тщательно исполненные рисунки с подробным описанием лифляндских мыз, замков, мостов, церквей, общественных зданий и их обитателей.

Память

• Мемориальная доска Бротце установлена на здании лицея в Старой Риге.

Литература

• Рига: Энциклопедия = Enciklopēdija «Rīga» / Гл. ред. П. П. Еран. — 1-е изд.. — Рига: Главная редакция энциклопедий, 1989. — С. 206. — 880 с. — 60 000 экз. — ISBN 5-89960-002-0.

Ссылки

• [www3.acadlib.lv/broce/ Рисунки Иоганна Кристофа Бротце на сайте академической библиотеки Латвийского университета]
• [www.bbl-digital.de/eintrag// Joachim Christoph Brotze] в словаре Baltisches Biographisches Lexikon digital  (нем.)

Отрывок, характеризующий Бротце, Иоганн Кристоф

Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.