Бурылины
Поделись знанием:
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
| Бурылины | |
| Родоначальник: |
Матвей Иванович Бурылин |
|---|---|
| Родина | |
| Подданство | |
 Бурылины на Викискладе | |
Бурылины — российская купеческая династия из Иваново-Вознесенска, текстильные фабриканты и меценаты[1].
Династия
- Матвей Иванович Бурылин (1693—?) — основатель рода, владелец ткацкой светёлки, крепостной крестьянин князей Черкасских[1].
- Иван Матвеевич Бурылин (1732—?) — продолжатель ткацкого дела М. И. Бурылина, крепостной крестьянин графа Н. П. Шереметева[1].
- Андрей Иванович Бурылин (1763—?) — продолжатель ткацкого дела отца и деда, крепостной крестьянин графа Н. П. Шереметева[1].
-
Диодор Андреевич Бурылин (1788—1860), построил в 1812 году ситценабивную фабрику в Иванове; в 1831 году выкупил себя и свою семью из крепостной зависимости; в 1844 году построил также ситценабивную фабрику и заварку в Вознесенской слободе[1]. Торговал текстилем на Нижегородской, Ирбитской и Ростовской ярмарках. Был собирателем книг. Единоверец[2].
- Геннадий Диодорович Бурылин (1828—1879) не обладал предпринимательским талантом, в связи с чем при его руководстве в делах фабрики наметился упадок[2].
-
Николай Геннадьевич Бурылин (1850—1928) после женитьбы в 1874 году на дочери фабриканта Х. И. Куваева начал управлять его фабрикой, а затем совместно с супругой учредил в 1887 году Товарищество Куваевской мануфактуры, которым управлял успешно и сумел основной капитал увеличить с 1 миллиона рублей до 5 миллионов к 1912 году. Активно занимался благотворительностью; совместно с супругой выделил 600 тысяч рублей на строительство Куваевской больницы и учреждение неприкосновенного капитала для её содержания. Почётный гражданин Иваново-Вознесенска[п 1][1].
∞
Надежда Харлампиевна Бурылина (урождённая Куваева; 1851—1921) происходила из купеческой династии Куваевых, супруга Николая Геннадьевича. Совместно с мужем управляла унаследованной ею фабрикой, активно занималась благотворительностью; в частности, для сооружения Куваевской больницы, названной в честь её родителей, выделила принадлежавший ей участок земли. Почётный гражданин Иваново-Вознесенска[п 1][1][3]. -
Дмитрий Геннадьевич Бурылин (1852—1924) с 1872 года возглавлял семейное предприятие и развивал его: так, он ввёл машинную обработку на своих фабриках, строил новые предприятия; в 1909 году основал паевое товарищество мануфактур Д. Г. Бурылина и к 1914 году удвоил его основной капитал с 750 тысяч рублей до полутора миллионов. Также был собирателем книг, монет, архитектурных находок, произведений искусства и многого другого. На базе своих коллекций создал Музей промышленности и искусства. Активно занимался благотворительностью[2]. Почётный гражданин Иванова посмертно (2000 год)[4].
-
Напишите отзыв о статье "Бурылины"
Примечания
- Источники
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [bigenc.ru/text/1890215 Бурылины] / А. А. Додонова // Большой Кавказ — Великий канал. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2006. — С. 391. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—, т. 4). — ISBN 5-85270-333-8.</span>
- ↑ 1 2 3 [www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=1&id=6671 Бурылины, предприниматели]. Большая энциклопедия русского народа. Институт Русской Цивилизации. Проверено 19 июня 2016.
- ↑ [ivgoradm.ru/history/POCH-GR/pochgr_old/burilina/burilin%E0.htm Надежда Харлампиевна Бурылина]. Администрация города Иванова. Проверено 16 июня 2016.
- ↑ [www.isuct.ru/book/publications/oralj/2012/1/s01.html Первые в городе]. Информационный центр ИГХТУ. Ивановский государственный химико-технологический университет. Проверено 19 июня 2016.
</ol>
Отрывок, характеризующий Бурылины
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
