Бёмервальдплац (станция метро)
«Бёмервальдплац» Böhmerwaldplatz U4 | |
Мюнхенский метрополитен | |
Платформа станции | |
Дата открытия: | |
---|---|
Район: |
Богенхаузен |
Количество платформ: |
1 |
Тип платформы: |
островная |
Форма платформы: |
изогнутая |
Код станции: |
BO |
Викискладе | на
«Бёмервальдплац» (нем. Böhmerwaldplatz) — станция Мюнхенского метрополитена, расположенная на линии между станциями «Принцрегентенплац» и «Рихард-Штраус-Штрассе». Станция находится в районе Богенхаузен (нем. Bogenhausen).
Содержание
История
Открыта 27 октября 1988 года в составе участка «Макс-Вебер-Плац» — «Арабеллапарк»[1].
Архитектура и оформление
Двухпролётная колонная станция мелкого заложения. Колонны облицованы зелеными металлическими листами, которые вверху расходятся в виде дерева, что напоминает о Богемском лесе в названии станции. Стены отделаны светло-синими металлическими листами, которые не очень гармонируют с ярко-зелеными колоннами. Бетонные потолки покрашены в том же оттенке цвета как стенные панели. Имеет два выхода по обоим концам платформы[2]. Примерно на высоте человеческого роста по всей путевой стене проходит жёлтая полоса. В северном торце платформы расположен лифт.
Таблица времени прохождения первого и последнего поезда через станцию
Воскресенье — Четверг (ч:мм) |
Пятница — Суббота (ч:мм) | |
---|---|---|
первый | ||
последний | ||
В сторону станции | 4:21 | 4:21 |
1:04 | 2:04 | |
В сторону станции | 4:45 | 4:45 |
1:27 | 2:27 |
Пересадки
Проходит автобус линии 144.
Предыдущая станция | Расстояние | Линия | Расстояние | Следующая станция |
---|---|---|---|---|
Принцрегентенплац | 838 м | 552 м | Рихард-Штраус-Штрассе |
См. также
Напишите отзыв о статье "Бёмервальдплац (станция метро)"
Примечания
- ↑ [www.muenchen.de/rathaus/dms/Home/Stadtverwaltung/Baureferat/u_bahn/pdf/u_bahn_netz_info_2010.pdf muenchen.de — U-Bahn-Netz in Zahlen]
- ↑ [www.muenchnerubahn.de/netz/bahnhoefe/BO/ U-Bahn München — U-Bahnhof Böhmerwaldplatz (U4)]
- ↑ www.mvg-mobil.de/aushangfahrplan/U4_R_H00560_0.pdf
- ↑ www.mvg-mobil.de/aushangfahrplan/U4_H_H00560_0.pdf
Ссылки
- [www.muenchnerubahn.de/netz/bahnhoefe/BO/ «Бёмервальдплац» на сайте muenchnerubahn.de]
- [efa.mvv-muenchen.de/mvv/mvv/boehmerwaldplatz.pdf План окрестности станции]
Отрывок, характеризующий Бёмервальдплац (станция метро)
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этоголеса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!