Венский университет музыки и исполнительского искусства
| Венский университет музыки и исполнительского искусства | |
| Оригинальное название |
нем. Universität für Musik und darstellende Kunst Wien |
|---|---|
| Год основания |
1819 |
| Тип |
Государственный |
| Ректор | |
| Студенты |
≈ 3000 |
| Метро |
метро Landstraße / |
| Юридический адрес |
Anton-von-Webern-Platz 1, |
| Сайт |
[www.mdw.ac.at .ac.at] |
 Медиафайлы по теме на Викискладе | |
Венский университет музыки и исполнительского искусства (нем. Universität für Musik und darstellende Kunst Wien) — крупнейшая консерватория Австрии, расположенная в Вене. В университете обучается около 3000 студентов.
Содержание
История
Основание
Вопрос о создании в Вене консерватории по образцу Парижской был впервые поставлен в 1808 году. В то время в Вене существовал только один профессиональный оркестр — Придворная капелла, которая использовалась преимущественно для придворных концертов и церковных служб и редко участвовала в публичных мероприятиях; уровень любительских оркестров был недостаточно высок.
В 1812 году было создано Общество любителей музыки (Gesellschaft der Musikfreunde), одной из главных задач которого, «самой прекрасной и самой важной целью», провозглашалось учреждение консерватории. Годом позже был создан комитет по организации Венской консерватории; наконец, в 1817 году удалось создать Певческую школу под верховным руководством Антонио Сальери, — для приглашения преподавателей-инструменталистов не хватало средств. В первом наборе Певческой школы оказалось 24 ученика, обучение было рассчитано на 4 года[1].
Только в 1819 году приглашение скрипача-виртуоза, в будущем выдающегося музыкального педагога, Йозефа Бёма позволило открыть первый инструментальный класс и сделать, таким образом, первый шаг к превращению Певческой школы в настоящую консерваторию.
Становление
Первые 12 лет плата за обучение не взималась, Консерватория постоянно испытывала финансовые затруднения, и круг преподаваемых дисциплин расширялся медленно; наибольшее внимание при этом уделялось духовым инструментам, в которых особенно остро нуждались любительские оркестры; к 1827 году срок обучения был продлён до 6 лет[1].
Введение в 1829 году платного обучения не решило проблем, и в 1837 году учебное заведение оказалось на грани банкротства. Лишь с 1843 года Консерватория начала получать государственные субсидии.
На протяжении всего XIX века консерватория существовала на правах частной инициативы, достигнув к 90-м годам XIX века выдающихся масштабов — до 1000 студентов.
В 1909 году консерватория была взята под императорский патронат и стала называться Королевской и кайзеровской Академией музыки и исполнительского искусства (нем. k.k. Akademie für Musik und darstellende Kunst). Была создана новая структура управления — с назначаемым правительством президентом, артистическим директором и попечительским советом из 18 членов. Тогда же впервые был создан дирижёрский класс. Консерватории было предоставлено здание на Листштрассе, которое она делила с Венским концертным обществом.
С установлением республики в 1919 году Академия стала называться Государственной, в 1970 году была переименована в Высшую школу музыки и исполнительского искусства, а в 1998 году преобразована в университет. С 1928 году в составе Академии работают отделения театральных актёров и музыкальной педагогики.
Известные преподаватели
Известные выпускники
Напишите отзыв о статье "Венский университет музыки и исполнительского искусства"
Примечания
Ссылки
- [www.mdw.ac.at/ Официальный сайт] (англ.) (нем.)
Отрывок, характеризующий Венский университет музыки и исполнительского искусства
Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
