Веселовский, Борис Борисович
Поделись знанием:
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
| Борис Борисович Веселовский | |
| Место рождения: |
с. Бобылевка, Балашовский уезд, Саратовская губерния, Российская империя |
|---|---|
| Научная сфера: | |
| Место работы: |
Центроархив,</br>Госплан СССР,</br>Московский университет,</br>Московский инженерно-экономический институт |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
| Известен как: |
историк земства, аграрных отношений и городского хозяйства, экономист, краевед |
Борис Борисович Веселовский (22 июня (4 июля) 1880, с. Бобылевка[1], Саратовская губерния[2] — 28 мая 1954, Москва) — российский историк, экономист, доктор экономических наук, профессор.
Содержание
Биография
Родился в дворянской семье. Младший брат историка С. Б. Веселовского.
Учился в Императорском Московском техническом училище, примыкал к социал-демократам[3]. С 1905 занимался научной, преподавательской и публицистической деятельностью.
После 1917 года работал в Центроархиве, Госплане СССР. С 1927 — профессор Московского университета, преподаватель Московского инженерно-экономического института.
Похоронен в Москве на Введенском кладбище[4].
Избранные труды[5]
Научные труды посвящены вопросам истории земства, экономики городского хозяйства и краеведению.
- Алмазов (Маневич) С. Л., Веселовский Б. Б. Настольный справочник домоуправлений: Рук. для жилищ. т-в, правл. и ревиз. комис. управдомов, комендантов и др. — М.: Интернацион. (39) «Мосполиграф», 1926. — 317 с.
- Аграрный вопрос в Совете министров: (1906) / Под ред. Б. Б. Веселовского, В. И. Пичета и В. М. Фриче. — М.; Л.: Гос. изд., 1924. — 178 с. — (Материалы по истории крестьян. движений в России; Вып. 4).
- Веселовский Б. Б. Дорожное дело, как отрасль коммунального хозяйства. — М.: Изд-во Гл. упр. коммун. хоз-ва Н.К.В.Д., 1925. — 24 с.
- Веселовский Б. Б. Земство и его новое устройство. — Пг.: Муравей, 1917. — 32 с. — (Общедоступная библиотека «Задачи свободной России». Серия 4. Библиотека местного самоуправления; № 428).
- Веселовский Б. Б. Земство и земская реформа. — Пг.: Т-во О. Н. Попова, 1918. — 48 с.
- Веселовский Б. Б. Исторический обзор деятельности земских учреждений С.-Петербургской (ныне Петроградской) губернии. (1865–1915 гг.). — Пг.: Петрогр. губ. земство, 1917. — 621 с.
- Веселовский Б. Б. Исторический очерк деятельности земских учреждений Тверской губернии (1864–1913 гг.). — Тверь: Твер. губ. земство, 1914. — 591 с.
- Веселовский Б. Б. История земства за сорок лет. — СПб.: О. Н. Попова, 1909–1911. — Т. 1–4.[6]
- Веселовский Б. Б. К вопросу о взаимных отношениях губернских и уездных земств. — Пенза: Типо-лит. т-ва А.И. Рапопорт и К°, 1911. — (Отт. из № 1 «Вестн. Пенз. земства»).
- Веселовский Б. Б. К вопросу о земских пенсионных и эмеритальных кассах. — Пенза: пар. типо-лит. А. И. Рапопорт и К°, 1910. — 10 с.
- Веселовский Б. Б. К вопросу о классовых интересах в земстве: Вып. 1. — СПб.: скл. изд.-кн. маг. т-ва «Обществ. польза», 1905. — 164 с.
- Веселовский Б. Б. К вопросу об улучшении земских финансов. — СПб., 1911. — С. 153–158. — (Отт. из «Зап. Имп. Рус. Техн. о-ва». — 1911. — № 4).
- Веселовский Б. Б. Крестьянский вопрос и крестьянское движение в России: (1902-1906 гг.). — СПб.: Зерно, 1907. — 172= с.
- Веселовский Б. Б. Местное самоуправление / Нар. ун-т им. Л. И. Лутугина. Лекции, чит. на Курсах для агитаторов. — Пг.: тип. «Трудолюбие» А. А. Миськевича, 1917. — 7 с.
- Веселовский Б. Б. Местное самоуправление и демократия. — Пг.: Муравей, 1917. — 32 с. — (Общедоступная библиотека «Задачи свободной России». Серия 1. Политическая библиотека; № 438).
- Веселовский Б. Б. Муниципализация и муниципальная политика в России. — СПб., 1914. — 20 с. — (Из «Зап. Рус. техн. о-ва». — 1914. — № 4).
- Веселовский Б. Б. Новые законы о земле. — СПб.: Свет, 1907. — 20 с.
- Веселовский Б. Б. Поселковое самоуправление. — Пг.: Т-во О. Н. Поповой, 1918. — 16 с.
- Веселовский Б. Б. Реформа 19 февраля 1861 г. и земские учреждения. — Пенза: Типо-лит. А. И. Рапопорт и К°, 1911. — 12 с. — (Отт. из «Вестн. Пенз. земства». — 1911. — № 2).
- Веселовский Б. Б. Что дало Тверское земство за 50 лет народу. 1864–1914. — Тверь: Твер. губ. зем. управа, 1914. — 28 с. — (Экз. РНБ (Зем, 41/114): «От автора. Корректура брош. юбил., не пропущ. ценз. Твер. губ. зем. управы»).
- Веселовский Б. Б., Корсаков К., Леви В. и соавт. Благоустройство деревни: Сб. ст. — М.: Гл. упр. коммун. хоз-ва Н.К.В.Д., 1925. — 189 с.
- Жилищно-строительная кооперация: Справочник / Сост.: Б. Б. Веселовский. — М.: Изд-во Глав. упр. коммун. хоз-ва Н.К.В.Д., 1925. — 172 с.
Напишите отзыв о статье "Веселовский, Борис Борисович"
Примечания
- ↑ по другим данным — Москва
- ↑ ныне Романовский район, Саратовская область
- ↑ [socialist.memo.ru/lists/slovnikpart/l5.htm Российские социалисты и анархисты после Октября 1917 г.]
- ↑ [r-g-d.org/V/veselago.htm Российское генеалогическое древо]
- ↑ Источник — [www.nlr.ru/poisk/ электронные каталоги РНБ]
- ↑ [www.rusbibliophile.ru/Book/Veselovskij_B__Istoriya_zemstva Аннотация книги]
Ссылки
- [www.liveinternet.ru/users/kakula/post174154540/ Краткая биография]
- [bse.chemport.ru/veselovskij_boris_borisovich.shtml Б. Б. Веселовский в БСЭ]
Отрывок, характеризующий Веселовский, Борис Борисович
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Романовском районе (Саратовская область)
- Родившиеся в Балашовском уезде
- Доктора экономических наук
- Учёные по алфавиту
- Экономисты по алфавиту
- Выпускники Московского государственного технического университета имени Н. Э. Баумана
- Преподаватели МГУ
- Историки Российской империи
- Историки СССР
- Экономисты Российской империи
- Экономисты СССР
- Похороненные на Введенском кладбище
