Викинский, Иван Михайлович
Поделись знанием:
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.
Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
| Викинский Иван Михайлович | ||
| Дата рождения | ||
|---|---|---|
| Принадлежность | ||
| Звание | ||
| Сражения/войны |
Отечественная война 1812 года, | |
| Награды и премии |
| |
Иван Михайлович Викинский (1790 — не ранее 1870) — генерал-лейтенант (с 1843).
Участник Отечественной войны 1812 года, заграничных походов русской армии 1813—1815 гг., русско-персидской 1826—1828 гг. и русско-турецкой 1828—1829 гг. войн.
Содержание
Биография
С 1811 года — на службе в Таврическом гренадерском полку.
С 1821 года — в Лейб-гвардии гренадерском полку.
С 1826 года — подполковник Великолуцкого пехотного полка.
С 1831 года — состоял для особых поручений при главнокомандующем действующей армией, генерала И. Ф. Паскевича.[1][2]
С декабря 1831 года — генерал-майор, исполняющий должность дежурного генерала Действующей армии.
С 1843 года — генерал-лейтенант.
В 1850 году — главный директор Правительственной комиссии внутренних и духовных дел Царства Польского.
в 1856 году был уволен от службы по болезни.
В 1870—1871 годах на средства генерал-лейтенанта был построен храм Николая Чудотворца в с. Недоходово Калужской губернии (близ родового имения Степановых Павлищев Бор).[3]
Семья
- Брат — Александр Михайлович, подполковник, Кавалер Ордена Святого Георгия IV класса.
- Супруга — Любовь Викторовна, урождённая Степанова, родная сестра Платона Викторовича Степанова. В 1874 году она пожертвовала 800 рублей на оштукатурование храма, в 1880 году на её средства был установлен колокол весом 102 пуда 4 фунта.
Награды
- В декабре 1834 года награждён Орденом Святого Георгия IV класса.
Напишите отзыв о статье "Викинский, Иван Михайлович"
Примечания
- ↑ [ruslit.net/preview.php?fname=%u0411%u0430%u0442%u0430%u0440%u0435%u044F%20%u0414%u0435%u0440%u0436%u0438%u0442%20%u0420%u0435%u0434%u0443%u0442.txt&path=%u0418%u0441%u0442%u043E%u0440%u0438%u044F/%u041B%u043E%u0449%u0438%u043B%u043E%u0432%20%u0418%u0433%u043E%u0440%u044C/ Игорь Лощилов. Батарея держит редут]
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/XIX/1820-1840/Pusin_M_I/text2.htm Записки Михаила Ивановича Пущина]
- ↑ [www.roadplanet.ru/home/reports/1172/ Окрестности Мосальска]
Ссылки
- [sollogub.lit-info.ru/review/sollogub/001/58.htm Личные архивные фонды в государственных хранилищах СССР. Архивные справочники. Архивы России]
- [www.libinfo.org/index/index.php?id=3338 Архив, Фонд: 1395, Ед.хранения: 259, Дело: 259]
Отрывок, характеризующий Викинский, Иван Михайлович
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.
Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
