Вист, Александр Францевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Александр Францевич Вист
Род деятельности:

Главный архитектор Сената

Дата рождения:

10 мая 1722(1722-05-10)

Место рождения:

Санкт-Петербург

Гражданство:

Российская империя Российская империя

Дата смерти:

1794(1794)

Отец:

Франц Вист

Супруга:

Мария Доротея Деровиус

Дети:

сыновья - Александр, Логин

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Александр Францевич Вист (10 мая 1722 года, Санкт-Петербург — 1794 год) — российский архитектор немецкого происхождения. Автор ряда построек в Санкт-Петербурге во второй половине XVIII века.





Биография

Александр Вист родился в семье выходца из Шлезвига Франца Виста, в 1704 году прибывшего в Санкт-Петербург. Отец будущего архитектора был служащим Военной коллегии, одно время работал секретарём у князя Александра Даниловича Меншикова.

Александр Вист получал архитектурное образование у И. Я. Бланка, М. Г. Земцова и П. А. Трезини. С 1743 года проходил стажировку в Италии.

С 1755 года Вист назначается главным архитектором Сената.

Совместно с Антонио Ринальди участвует в создании ныне утраченной Вознесенской церкви (1755—1769 годы).

В 1762 году по проекту Виста было начато строительство Ботного дома. В стилистическом отношении данное здание сочетает в себе формы позднего барокко и раннего классицизма. Однако, после окончания строительства дома, выяснилось, что в проём двери не проходит ботик. Пришлось разбирать проём и стены Ботного дома, чтобы внести внутрь бот.

Наиболее значительной его постройкой является Андреевский собор на Васильевском острове, строительство которого было начато в 1764 году. Во время строительства некоторые конструкции здания обрушились, из-за чего Вист оказался втянут в судебное разбирательство, однако был оправдан. Причиной происшествия было названо низкое качество кирпича.

Вист участвовал в конкурсе на строительство Троицкого собора Александро-Невской лавры, однако его проект, как и все остальные, не был одобрен Екатериной II.

В 1763-66 возводил пакгаузы на Васильевском острове, создав для них общий, решенный по единому архитектурному принципу фасад, послуживший основой при дальнейшей застройке квартала; занимался планировкой площади у здания петербургской АХ. Участвовал в строительстве крупных петербургских храмов (Исаакиевская церковь на Адмиралтейской стороне, Успенская церковь на Петербургской стороне). По поручению военного ведомства проектировал постройки для новых крепостей на Юге России (проект Успенской церкви для крепости Елисаветград на р. Ингул, основана в 1754), для провинции создавал многочисленные типовые и индивидуальные проекты губернаторских и воеводских домов, зданий присутственных мест, архивов (в Новгороде, 1764), тюрем, острогов и т. д.
Был женат на Марии Доротее Деровиус; сыновья — Александр и Логин.

Напишите отзыв о статье "Вист, Александр Францевич"

Примечания

Литература

  • М. Корольков. Андреевский собор в Санкт-Петербурге (к 175-летию со дня основания). — СПб.: Типография А. С. Суворина, 1905.

Ссылки

  • [encspb.ru/object/2803923580 Вист Александр Францевич на сайте «Энциклопедия Санкт-Петербурга»]
  • [walkspb.ru/lich/wist.html Вист Александр Францевич на сайте «Прогулки по Петербургу»]

Отрывок, характеризующий Вист, Александр Францевич

– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил: