Вьетнамская вислобрюхая свинья
Вьетнамская вислобрюхая свинья — порода домашних свиней.
Регион происхождения — Юго-Восточная Азия.
Содержание
Происхождение и история породы
Вьетнамские вислобрюхие свиньи впервые были завезены в Восточную Европу и Канаду в 1985 году из Вьетнама [1]. В настоящее время продолжается активная работа по улучшению данной породы в сторону увеличения размеров и процента мышечной массы. Наиболее активно племенная работа ведется в Канаде, Венгрии и на Украине. В русскоязычной литературе и интернете вьетнамскую вислобрюхую иногда называют «мангал» — это название является ошибочным, в Венгрии действительно разводят местную породу Мангалица (англ.)[2][3], но с вьетнамской вислобрюхой эта порода связи не имеет.
Распространение породы в мире
В настоящее время порода широко распространена в Юго-Восточной Азии, Канаде, Венгрии, Румынии и на Украине. В последние годы появились заводчики в России, Белоруссии и других странах СНГ.
Особенности породы
Вьетнамская вислобрюхая свинья отличается высокой скороспелостью, половой зрелости свинки достигают в возрасте 4 месяцев, кабанчики в 6 месяцев. Они хорошо используют пастбище, обладают высоким иммунитетом. В откормочный рацион может быть включено до 50 % грубых кормов (за счёт породной особенности пищеварительной системы). Свиноматки вьетнамской вислобрюхой свиньи отличаются уравновешенной психикой (не создают проблем при уходе за потомством), высокой молочностью, хорошо развитым материнский инстинктом и особой чистоплотностью. Порода хорошо адаптирована как к влажному жаркому климату Юго-Восточной Азии, так и к достаточно суровым зимам центральной Европы и Канады.
Воспроизводство
Молодых свиноматок вьетнамской вислобрюхой свиньи первый раз запускают в возрасте 4 месяцев при весе 30-35 кг. Хряков в 5-6 месяцев при весе 30 кг. Супоросность 114—117 дней, в помёте обычно бывает от 6 до 18 поросят, в среднем 12. С учетом подсосного периода от одной свиноматки в год в среднем получают 24 поросёнка. Не используемые в интенсивном животноводстве особи живут 18 и более лет[4].
Продуктивность
В зависимости от рационов кормления в 7-8-месячном возрасте вьетнамская свинья на откорме достигает 75-80 кг живой массы, что является нормальным убойным весом для данной породы. Убойный выход составляет примерно 70-75 %. Свиньи хорошо откармливаются и нагуливаются.
| Показатель | кабаны | свинки |
|---|---|---|
| Вес при рождении (гр) | 500-600 | 450-550 |
| Вес взрослой особи (кг) | 120-140 (до 150) | 100-120 (до 140) |
| Привесы (гр/сут) | 350 500 | 350-500 |
| Возраст первого опороса | - | 8-10 мес. |
Экстерьер
Животные беконного сложения. Туловище широкое, приземистое, грудная клетка широкая. У подсвинков и взрослых свиноматок большой отвисающий живот. Голова небольшая, с ярко выраженной мопсовидностью, у кабанов с момента половой зрелости начинают расти клыки, которые к трём годам достигают 10-15 см. Уши маленькие, стоячие. У взрослых особей от шеи до крупа щетина достигает 20-сантиметровой длины, образуя так называемый «ирокез», ощетиненный вид которого указывает на эмоциональное состояние животного. Когда животное напугано или обрадовано «ирокез» вздыбливается. Для породы характерен чёрный окрас, чёрный с небольшими белыми пятнами на голове и возле копыт, но в помётах также встречаются животные с расцветкой дикого кабана (тёмно-рыжая в продольную полоску), но эта окраска, так же как и светлая, не характерна для данной породы.
Домашние питомцы
Благодаря своей способности к социализации, доброму нраву и относительно небольшим размерам в последние годы вислобрюхие свиньи распространяются по всему миру в качестве домашних животных.
Напишите отзыв о статье "Вьетнамская вислобрюхая свинья"
Примечания
- ↑ [www.pigstuff.com/pbp/faq.html Pot-bellied Pig FA]
- ↑ [www.nytimes.com/2009/04/01/dining/01pigs.html?_r=1 An Old Breed of Hungarian Pig Is Back in Favor]
- ↑ [www.agroservice.hu/mangainfo1.htm The Hungarian Mangalica]
- ↑ [www.pigs4ever.com/ A Potbelly Pig Gift, Potbellied Pig Info, Pet Pig Products, Pig Pictures Center]
Отрывок, характеризующий Вьетнамская вислобрюхая свинья
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
