Гаврилов, Владимир Николаевич (художник)

Гаврилов Владимир Николаевич
Дата рождения:	31 мая 1923(1923-05-31)
Место рождения:	Москва, СССР
Дата смерти:	17 июля 1970(1970-07-17) (47 лет)
Гражданство:	СССР СССР
Жанр:	пейзаж, исторический
Учёба:	МГАХИ имени В. И. Сурикова
Стиль:	социалистический реализм
Звания:
Премии:	Государственная премия РСФСР имени И. Е. Репина

Владимир Николаевич Гаври́лов (1923 — 1970) — советский художник.

Биография

Родился 31 мая 1923 года в Москве. В годы Великой Отечественной войны служил при СВХ имени М. Б. Грекова. Окончил МГАХИ имени В. И. Сурикова (1951), где учился, в частности, у И. Э. Грабаря. С 1968 году преподавал там же.

Сразу по окончании института начал с успехом принимать участие в московских и всесоюзных выставках. Выступал и как пейзажист, и как мастер жанровой живописи в русле социалистического реализма. Среди центральных работ — «На рассвете (Молодые изыскатели)» (1952), «Свежий день» (1958; ГТГ), «За родную землю» (1960; ГТГ), «Радостный март» (1961; ГРМ). С 1968 года преподавал в МГАХИ имени В. И. Сурикова.

Умер 4 декабря 1970 года. Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.

Сын — пианист А. В. Гаврилов

Награды и премии

• заслуженный художник РСФСР (1970)
• Государственная премия РСФСР имени И. Е. Репина (1971 — посмертно) — за картины «Дмитрий Фёдорович с приёмным сыном», «За родную землю», «Радостный март».

Ссылки

• [www.artpanorama.su/?category=artist&id=237&show=bio Биография]

Отрывок, характеризующий Гаврилов, Владимир Николаевич (художник)

– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.