Генриетта Клевская

Генриетта Клевская

Анриетта или Генриетта Клевская (фр. Henriette de Clèves; 31 октября 1542 — 24 июня 1601, Невер) — старшая дочь первого герцога Неверского, наследница Невера и Ретеля, двоюродная сестра Генриха Наваррского, близкая подруга его жены Маргариты. Её младшими сёстрами были Екатерина (жена герцога Гиза) и Мария (жена принца Конде).

Генриетта получила имя своего крёстного, будущего короля Генриха II. Безвременная кончина её двух молодых братьев оставила 22-летнюю Генриетту собственницей огромных земельных наделов, впрочем, отягощённых изрядными долгами. Она считалась самой завидной невестой королевства. Екатерина Медичи подобрала ей в мужья троюродного брата — благородного, рыцарственного, но безземельного итальянца Лодовико Гонзага, с которым сочеталась браком в 1565 году.

Широкой публике Генриетта известна как один из персонажей романа «Королева Марго» и вдохновлённых им фильмов. Современники считали её любовницей итальянца Аннибала де Коконнаса, который был казнён вместе с де ла Молем по обвинению в причастности к «делу недовольных». Как гласит предание, Маргарита де Валуа и Генриетта ночью сняли вывешенные для всеобщего обозрения головы возлюбленных и похоронили их по католическому обряду.

У Генриетты и Лодовико было пятеро детей, из которых оставили потомство только двое — Карл I Гонзага (будущий герцог Мантуи) и Екатерина Неверская (мать Генриха II де Лонгвиля). Генриетта на 6 лет пережила своего мужа и была погребена в Неверском соборе.

В кино

Во французской экранизации романа Дюма (1994) Анриетту сыграла Доминик Блан, в российском телесериале — Вера Сотникова.

См. также

• Список графов и герцогов Невера

Ссылки

• [genealogy.euweb.cz/cleves/cleves5.html CR Genealogy.euweb.cz : Clèves de Nevers et Rethel]

Отрывок, характеризующий Генриетта Клевская

В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.