Невер (город)

Город Неве́р фр. Nevers Страна ФранцияФранция Департамент Ньевр Координаты 46°59′36″ с. ш. 3°09′26″ в. д.46.99333° с. ш. 3.15722° в. д. / 46.99333; 3.15722    Население 43 082 человек (2004) Показать/скрыть карты

Неве́р (фр. Nevers) — город во Франции, центр департамента Ньевр. Расположен на высоте 201 метр над уровнем моря, на правом берегу реки Луары, принимающей здесь реку Ньевр. Исторический центр области Ниверне. Крупнейший в стране центр производства фаянса. Население — 43 082 жителя (2004).

История

См. также: Невер (графство) и Список графов и герцогов Невера

В римское время Невер был городом эдуев, под названием Noviodunum или Nivernum. При Хлодвиге, в 506 году, здесь было основано одноимённое епископство. Графы Невер (или Ниверне) упоминаются впервые в IX веке. Граф Гильом из Невера принимал участие в первом крестовом походе.

Когда угасла мужская линия Неверского дома (1184), графство Ниверне, путём брака, досталось Пьеру де Куртене, бывшему латинским императором в Константинополе. Затем в продолжение Средневековья им владели графы фландрские (дом Дампьер) и герцоги бургундские (потомки Филиппа Смелого).

Король Франциск I в 1538 году возвёл графство Невер в герцогство для своего тёзки, Франциска Клевского. Ему наследовали один за другим сыновья (от брака с сестрой Антуана Вандомского), после смерти последнего из которых (в 1564 году) Невер и Ретель отошли к их сестре — супруге Лодовико Гонзага.

Правнук последнего, Карло III Гонзага, герцог Мантуанский, продал Невер в 1659 году кардиналу Мазарини, после которого его получил по наследству племянник кардинала, Филипп-Жюльен Манчини-Мазарини (1641—1707). Его потомки из семейства Манчини сохраняли титул герцогов Неверских до самой революции (последним был писатель Луи-Жюль).

Памятники старины

• Герцогский дворец XV века, перестроенный Клевской династией в эпоху ренессанса. В 1980-е годы приспособлен под здание мэрии по инициативе политика Пьера Береговуа, который покончил с собой неподалёку.
• Готический собор Сен-Сир — послевоенная реконструкция средневекового храма, уничтоженного в годы Второй мировой войны.
• Романская церковь Сент-Этьен (1192) в основном сохранилась, несмотря на разрушения революционного времени.
• Парижские триумфальные ворота — воздвигнуты в память битвы при Фонтенуа.

Города-побратимы

• Мантуя, Италия (1959)
• Шарлевиль-Мезьер, Франция (1959)
• Кобленц, Германия (1963)
• Лунд, Швеция (1967)
• Нойбранденбург, Германия (1973)
• Сент-Олбанс, Великобритания (1974)
• Хаммамет, Тунис (1984)
• Куртя-де-Арджеш, Румыния (1990)
• Седльце, Польша (2002)
• Stavroupoli, Греция (2004)
• Тайчжоу, Китай (2006)

Литература

• Невер, город во Франции // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Невер (город)

– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.