Гераскина, Лия Борисовна

Лия Гераскина
Имя при рождении:	Лия Борисовна Гераскина
Дата рождения:	3 октября (16 октября) 1910(1910-10-16)
Место рождения:	Новороссийск, Российская империя
Дата смерти:	14 марта 2010(2010-03-14) (99 лет)
Гражданство:	Российская империя Российская империя → СССР СССР → Россия Россия
Род деятельности:	прозаик, драматург, журналист, сценарист
Направление:	проза
Жанр:	пьеса, сказка
Язык произведений:	русский
Дебют:	1938

Лия Борисовна Гераскина (3 [16] октября 1910, Новороссийск — 14 марта 2010) — русская писательница и журналист.

Биография

Детство и юность прошли в Краснодаре. Окончив среднюю школу, работала на почте, на фабрике игрушек, преподавала в школе для взрослых.

С 1932 г. переехала с мужем в строящийся Магнитогорск, после 1934 г. — в Солнечногорск, затем в Глазов. C 1938 г. проживала в Красноярске, работала в редакции газеты «Красноярский рабочий» литсотрудником, затем спецкором. Во время войны, в 1944 году вступила в ряды ВКП(б), возглавляла детскую техническую станцию. Продолжала публиковать статьи о школах, рецензии, в том числе в газете «Красноярский комсомолец».

С конца 1940-х гг. жила в Москве. Член Союза писателей СССР (с 1950 года).

Семья

• Дочь — Алла Радзинская, актриса, сценарист телепередачи Кабачок «13 стульев», автор мемуаров; была замужем за Эдвардом Радзинским
  • Их сын — Олег Радзинский (род. 11.07.1958) — диссидент, бизнесмен, писатель.
• Сын — Виктор Васильевич Гераскин (21.07.1934 — 01.05.1990), актёр.

Творчество

Первая пьеса Лии Гераскиной — сказка «Хрустальд и Катринка» — была поставлена в 1947 году на сцене красноярского драмтеатра. Её пьесы ставили Московский, Хабаровский, Новосибирский, Владивостокский ТЮЗы, Московский театр драмы и комедии. Наибольшую популярность получила пьеса «Аттестат зрелости», экранизированная в 1954 году.

Избранные сочинения

пьесы

• Хрустальд и Катринка (1947)
• Аттестат зрелости (1949)
  • Гераскина Л. Б. Аттестат зрелости // Енисей : сб. — 1950. — Т. 6. — С. 107—172.
    • [: Пьеса в 4-х д., 8-ми карт.]. — М.: Искусство, 1951. — 132 с. — 5000 экз.
• Её будущее (1954)
• Соседи по квартире (1957)
• Вступая в жизнь (1959)
• Марюта ищет жениха (1961)
  • Гераскина Л. Б. Марюта ищет жениха : Водевиль в 3 д., 8 карт. — М.: ВУОАП, 1961. — 100 с. — 50 экз.
• Джельсомино в стране лжецов (1966) — по сказке Джанни Родари
• Если говорить правду (1973)
  • Гераскина Л. Б. Если говорить правду : Пьеса в 2-х д. с интермедиями. — М.: ВААП, 1973. — 85 с. — 100 экз.
• Тоннель (1975)
  • Гераскина Л. Б., Серединский В. П. Тоннель : Пьеса в 2-х д. — М.: ВААП, 1975. — 77 с. — 100 экз.

Некоторые пьесы вышли отдельным сборником:

Гераскина Л. Б. Пьесы. — М.: Сов. писатель, 1962. — 316 с. — (Содерж.: Аттестат зрелости; Её будущее; Вступая в жизнь; Соседи по квартире). — 8700 экз.

• Право на счастье (1952);
• Николай Иванович (1958);

сказки

• В стране невыученных уроков (1965). Только в 1994—2012 гг. переиздана общим тиражом более 985 000 экземпляров.
• Гераскина Л. Б. В стране невыученных уроков — 2, или Возвращение в страну невыученных уроков : [Сказоч. повесть : Для сред. шк. возраста]. — М.: Мир Искателя, 2000. — 108 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-93833-021-1. В 2001—2008 тираж переизданий составил 46 000 экз.
• Гераскина Л. Б. Третье путешествие в страну невыученных уроков ; Живая кукла : [Для сред. шк. возраста]. — М.: Мир Искателя, 2001. — 187 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-93833-152-8.
  • В стране невыученных уроков-3 : [Для сред. шк. возраста]. — М.: Мир Искателя, 2002. — 94 с. — (Библиотека школьника). — 15 000 экз. — ISBN 5-94743-105-X.; в 2004—2009 тираж переизданий составил 37 000 экз.
• Гераскина Л. Б. Волшебная лампа : Сказки : [Для сред. шк. возраста]. — М.: Кн. искателя, 2003. — 157 с. — (Библиотека детской литературы). — 6000 экз. — ISBN 5-94743-200-5.
• Гераскина Л. Б. Девочка и какаду : [Для мл. шк. возраста]. — М.: Бамбук, 1999. — 142 с. — (Библиотека школьника). — 12 000 экз. — ISBN 5-8203-0028-9.
  • . — М.: Мир Искателя, 2000. — 111 с. — (Библиотека школьника). — 6000 экз. — ISBN 5-93833-067-X.
• Мягкий характер (1957); в 2004—2013 тираж переизданий составил 72 000 экз.
• Синий цветочек (1950); в 2004—2009 тираж переизданий составил 68 000 экз.
• Гераскина Л. Б. Сказочные повести : [для среднего школьного возраста]. — М.: АСТ : Астрель, 2008. — 378 с. — (Содерж.: Хрустальд и Катринка; Сказка о верности; Волшебная лампа: (по мотивам сказки «Алладин и волшебная лампа»); Чур не перебивать, или Как Иван и Настя нашли своё счастье; В Стране невыученных уроков: (в сокр.)). — 11 000 экз. — ISBN 978-5-17-032810-9. — ISBN 978-5-271-12475-4

Экранизации

• Аттестат зрелости — фильм снят Татьяной Лукашевич по авторскому сценарию, вышел на экран в 1954 г.
• В стране невыученных уроков — мультфильм киностудии «Союзмультфильм» режиссёра Юрия Прыткова по авторскому сценарию, вышел на экран в 1969 г.

Публикации

• Гераскина Л. Кошки на арене // Наука и Жизнь : журнал. — М.: Правда, 1976. — № 8. — С. 157—159. — одна из первых статей о клоуне Куклачёве Юрие Дмитриевиче и его кошках.

Литература

• Громова М. И. Гераскина Лия Борисовна // Русские детские писатели ХХ века: Биобиблиографический словарь. — М.: Флинта; Наука, 1997. — С. 119—121. — ISBN 5-02-011304-2.
• Катаев В. О драматургии для детей // Новый мир. — 1952. — № 6.

Ссылки

• [www.livelib.ru/author/1196 Лия Гераскина]. Живая библиотека. Проверено 1 сентября 2013.

Отрывок, характеризующий Гераскина, Лия Борисовна

– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.