Гигантские ленивцы
| † Гигантские ленивцы | ||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
 Реконструкция представителя рода мегатерий | ||||||||||||||
| Научная классификация | ||||||||||||||
|
||||||||||||||
| Латинское название | ||||||||||||||
| Folivora | ||||||||||||||
| Семейства | ||||||||||||||
| ||||||||||||||
|
|
Гигантские ленивцы — группа нескольких различных вымерших видов ленивцев, отличавшихся особо крупными размерами. Они возникли в олигоцене около 35 млн лет назад и обитали в Новом Свете, достигая массы в несколько тонн и высоты в 6 м. Некоторые виды гигантских ленивцев вымерли лишь в конце плейстоцена. В отличие от современных ленивцев, их гигантские сородичи жили не на деревьях, а на земле.
Содержание
Причины вымирания
Находки останков гигантских ленивцев показывают, что первые люди в Америке, предки индейцев, ещё столкнулись с этими животными. Долгое время причиной их вымирания считалось резкое изменение климата в конце последнего ледникового периода. Потепление вызвало во многих местах изменение осадочного режима, таяние ледников и повышение уровня моря. Некоторые учёные придерживаются мнения, что многие виды животных, в том числе и гигантские ленивцы, не смогли достаточно быстро приспособиться к новым внешним условиям[1].
Против этой гипотезы говорит то, что гигантские ленивцы за более чем два миллиона лет своего существования пережили множество изменений климата. К тому же они относились к немногим южноамериканским видам, которые после возникновения естественного сухопутного моста с Северной Америкой смогли распространиться и на северном материке, что говорит о их значительных адаптационных способностях. Люди заселили американский материк в период от 30 до 10 тысяч лет назад, а последние гигантские ленивцы исчезли на материке около 10 тысяч лет назад. Это наводит на предположение, что на этих животных велась охота. Вероятно, они были лёгкой добычей, так как подобно их современным родственникам передвигались весьма медленно. Поэтому причиной их вымирания стал скорее человек, нежели изменения в климате. Легенды индейцев рассказывают о существе Мапингуари, которое по описанию совпадает с огромным ленивцем. Заинтригованные этими легендами криптозоологи пытались найти выживших особей в бассейне Амазонки, однако им это не удалось.
Таксономия
Гигантские ленивцы не являются отдельной таксономической группой. Четыре разных семейства ленивцев включали крупных представителей, которых можно отнести к гигантским ленивцам.
Мегатерии
Представители этого семейства достигали величины слонов. Одним из наиболее крупных родов был мегатерий (Megatherium), достигавший размера 6 м. Примерно таким же крупным был род Eremotherium, сохранившийся до позднего плейстоцена. Его останки были найдены как в Южной Америке, так и во Флориде. Другие роды Nothrotherium и Nothrotheriops были очень похожи друг на друга и также сохранились до позднего плейстоцена — один на южном, другой на северном материке. Гигантский ленивец, отнесенный к роду талассокнус, вёл водный образ жизни и обитал у берегов современного Перу. Относительно примитивными родами были Planops и Hapalops, жившие в Южной Америке в миоцене и близкие к семейству мегатерий. Hapalops достигал длины 1,2 м.
Двупалоленивцевые
К этому до сих пор существующему семейству относятся и современные двупалые ленивцы. Вымершими представителями семейства являются, к примеру, Megalonyx jeffersonii, останки которого были найдены ещё в 1796 году, а также некоторые виды на Больших Антильских островах.
Милодоны
Милодоны составляют группу несколько меньших в размерах ленивцев. Самые крупные милодоны относились к одноименному роду и достигали длину 3 м, что по размеру соответствует быкам. Первые ископаемые останки были найдены в 1895 году в пещере, расположенной в окрестностях городка Пуэрто-Наталес в Чилийской Патагонии. Предположительно, эти животные вымерли около 11 тысяч лет назад. Родственный им вид Glossotherium harlani был найден в асфальтовых ямах на ранчо Ла-Брея близ Лос-Анджелеса. Род Scelidotherium отличался особым строением черепа и жил в Южной Америке с раннего плиоцена до позднего плейстоцена. Существовал род Lestodon.
Напишите отзыв о статье "Гигантские ленивцы"
Литература
- P. S. Martin: Quaternary Extinctions. The University of Arizona Press, 1984. ISBN 0-8165-1100-4
- A. H. Müller: Lehrbuch der Paläozoologie, Band III Vertebraten, Teil 3 Mammalia, 2. Auflage. Gustav Fischer Verlag, 1989. ISBN 3-334-00223-3
Примечания
- ↑ [www.sciencemag.org/news/2016/06/rising-temperatures-and-humans-were-deadly-combo-ancient-south-american-megafauna Giant jaguars, colossal bears done in by deadly combo of humans and heat (Science)]
|
Это заготовка статьи о доисторических млекопитающих. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Гигантские ленивцы
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
