Амонтон, Гийом
| Амонтон Гийом | |
| Guillaume Amontons | |
 | |
| Род деятельности: |
механик, физик, математик, изобретатель |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: |
11 октября 1705 (42 года) |
| Место смерти: | |
Амонтон Гийом (фр. Guillaume Amontons; 1663 - 1705) — французский механик и физик, член Французской академии наук[1], один из пионеров трибологии.
Содержание
Биография
Гийом Амонтон родился 31 августа 1663 года в Париже в семье юриста из Нормандии, переехавшего в столицу Франции. С рождения Амонтон был практически глух, поэтому никогда не посещал университетов и математику, физику, геодезию, прикладную и небесную механику, а также архитектуру и рисование изучал самостоятельно.
Известен как разработчик закона Амонтона и автор труда «Remarques et expériences physiques sur la construction d’une nouvelle clepsydre, sur les baromètres, thermomètres et hydromètres» (Париж, 1695), а также многими другими работами в области механики, термометрии и молекулярной физики, помещёнными в мемуарах Французской академии наук, членом которой он стал в 1699 году. В 1702 году Амонтон определил постоянную термодинамическую точку — точку кипения воды, много работал над измерениями зависимости объёма воздуха от температуры, а также заметил связь между плотностью и температурой газа. Амонтон пришёл к идее абсолютного нуля, который, по его подсчётам равнялся — 293,8 °C (позднее его теорию разовьёт У. Томсон (лорд Кельвин)).
Также, Амонтон известен, как изобретатель ряда приборов: в 1677 году он создаёт гигрометр, в 1695 году — нертутный барометр, в 1702 году - воздушный термометр, и наконец, им был создан барометр с U-образной трубкой, который нашёл широкое применение на военных и торговых судах. Помимо перечисленного, Амонтон существенно усовершенствовал пирометр[2].
Гийом Амонтон скончался 11 октября 1705 года в Париже.
В его честь назван кратер Амонтон на Луне.
См. также
Напишите отзыв о статье "Амонтон, Гийом"
Примечания
- ↑ Амонтон Гийом // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/es/68645/%D0%90%D0%9C%D0%9E%D0%9D%D0%A2%D0%9E%D0%9D Амонтон Гильом]
Литература
- Храмов Ю. А. Амонтон (Amontons) Гильом // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 14. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)
Отрывок, характеризующий Амонтон, Гийом
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.
Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
