Гипербат
Гипербат (др.-греч. Υπερβατας) — имя двух древнегреческих политических деятелей.
Гипербат I — номинально занимал должность стратега Ахейского союза в 226—225 годах до н. э., хотя реальной властью обладал Арат. Командуя ахейскими войсками во время Клеоменовой войны, принял вызов спартанского царя Клеомена, вторгшегося в Ахайю, и потерпел тяжёлое поражение в битве при Гекатомбее, за что был отстранён от должности стратега. Эта неудачная битва сделала положение Ахейского союза весьма тяжёлым и вынудила его руководство призвать на помощь македонского царя Антигона III.
Гипербат II — стратег Ахейского союза в 179—178 годах до н. э. В его стратегию, когда римляне потребовали у Ахейского союза возвращения всех спартанских изгнанников, Гипербат созвал союзное собрание, где вместе с Калликратом настаивал на необходимости принять это требование (в противоположность мнению более независимой позиции партии Ликорта). Эти действия партии Гипербата и Калликрата, советовавших считать требования римлян выше ахейских законов, привели к ещё большей зависимости ахейцев от воли римлян. В 168 году до н. э. Гипербат вместе с Калликратом отказал в поддержке Птолемеям в их борьбе с Антиохом Эпифаном.
Напишите отзыв о статье "Гипербат"
Литература
Отрывок, характеризующий Гипербат
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
