Годе, Робер
| Робер Годе |
Робер Годе (фр. Robert Godet; 21 ноября 1866, Невшатель — 13 июня 1950, Париж) — швейцарский журналист, музыкальный критик и переводчик. Единокровный брат филолога Филиппа Годе.
Биография
Робер Годе родился 21 ноября 1866 года в городе Невшатель. Изучал теорию музыки в Париже у Винченцо Феррони и в Мюнхене у Людвига Тюйе.
В 1890-е гг. жил и работал в Париже, был редактором отдела иностранной политики в газете Le Temps. Затем был корреспондентом этой газеты в Лондоне, путешествовал в Индии и Индонезии, изучая местную музыкальную культуру. Переводил на французский язык востоковедческие работы Альфонса Фета и Эдварда Вестермарка. В 1888 г. опубликовал автобиографический роман «Зло любви» (фр. Le Mal d'aimer)[1]. Сочинял также вокально-симфоническую музыку, которая, однако, по воле автора не исполнялась и не публиковалась.
Наиболее известен своей дружбой с Клодом Дебюсси, начавшейся в 1888 году и продлившейся до конца жизни композитора. Был также близок с Эрнестом Блохом, заметно повлияв на его взгляды в 1910-е годы, когда Блох пересматривал своё отношение к творчеству Рихарда Вагнера и к собственной еврейской идентичности[2]; дискуссии Годе и Блоха были во многом связаны с книгой Х. С. Чемберлена «Основы XIX века», которая в 1913 году вышла в Швейцарии во французском переводе Годе. Отмечается и влияние Годе на Эрнеста Ансерме, который называл его «человеком, который всё знает и всё читал»[3].
Совместно с Алоизом Мозером перевёл на французский язык либретто оперы М. Мусоргского «Борис Годунов». Затем опубликовал книгу «На полях „Бориса Годунова“» (фр. En marge de ‘Boris Godounof ’; 1926) и несколько примыкающих к ней статей, рассматривая, в частности, проблему влияния Мусоргского на Дебюсси. Полемика Годе и Анри Прюньера с Леоном Валласом стала центральным событием в музыкально-критическом осмыслении творчества Дебюсси в межвоенной Франции[4].
Напишите отзыв о статье "Годе, Робер"
Примечания
- ↑ [books.google.ru/books?id=CY85AAAAIAAJ&pg=PA104 Edward Lockspeiser. Debussy: His Life and Mind] — CUP Archive, 1978. — Vol. I, pp. 104—107. (англ.)
- ↑ [books.google.ru/books?id=k1i29kgNUvAC&pg=PA165 Leon Botstein. German Jews and Wagner] // Richard Wagner and His World / Ed. by Thomas S. Grey. — Princeton University Press, 2009. — P. 165. (англ.)
- ↑ [books.google.ru/books?id=U4usE2CNftgC&pg=PA75 Jean-Jacques Langendorf. Ernest Ansermet: une vie de musique] — Collection le savoir suisse, 2004. — P. 75. (фр.)
- ↑ Barbara L. Kelly. Remembering Debussy in Interwar France: Authority, Musicology, and Legacy // «Music and Letters», Volume 93, Number 3, August 2012, pp. 374—393. (англ.)
Отрывок, характеризующий Годе, Робер
– О, да!– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!
– А он, Ипполит, тебе не говорил? – сказал князь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотела убежать, а он едва успел удержать ее), – а он тебе не говорил, как он сам, Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала его из дома?]
– Oh! C'est la perle des femmes, princesse! [Ах! это перл женщин, княжна!] – обратился он к княжне.
С своей стороны m lle Bourienne не упустила случая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволила себе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город. Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее, разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатоль решил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! – думал он, оглядывая ее, – очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка.] Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, – подумал он, – la petite est gentille». [малютка – мила.]
Старый князь неторопливо одевался в кабинете, хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мне князь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорош должен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостей поднимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, – вопрос, насчет которого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решится ли он когда либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всей возможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу, несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ей выходить замуж? – думал он, – наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем (лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой? И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. И разве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь Николай Андреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленного решения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделать предложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя, положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, – говорил сам себе князь, – но пусть он будет стоить ее. Вот это то мы и посмотрим».
