Гугоберт (граф дворца)
| Гугоберт | |
Гугоберт (Хугоберт, Гугобер; фр. Hugobert; около 645 — около 698) — сенешаль короля Франкского государства Хлодвига IV (в 693 году), пфальцграф короля Хильдеберта III (с 697 года до смерти). Оба этих короля были ставленниками могущественного майордома Пипина Геристальского.
Происхождение
Выводы, сделанные современными французскими историками на основании ономастики, позволяют предположить, что родители Гугоберта носили имена Альберих и Адель. Его сестрами были Бересвинта — жена с 662 года герцога Эльзаса Этихо Адальриха и Химнехильда — жена короля Сигиберта III. Альберих мог быть сыном Хуго, майордома Австразии в 617—623 годах. Что касается Адели, то как мать Бересвинты она являлась сестрой святого Легера (убит в 677 году).
Жена и дети
Его женой, вероятно, была Ирмина д’Эран (умерла ранее 710) или её сестра. Их потомки назывались Гугобертидами.
Гугоберт был отцом жены Пипина Геристальского, королевы Плектруды.
Кроме того, как вероятный муж Ирмины д’Эран, он являлся отцом:
- Адели (ок. 660—ок. 735) — жена Одо, мать Альберика (Alberic) и Герлинды — жены Альберта Эльзаского
- Регинтруды — жена герцога Баварии Теудеберта и мать герцога Хугберта
- Бертрады Прюмской
Также Гугоберт, предположительно, является отцом ещё двоих детей:
- Роланда (Хродоланда) — жены Бернье и матери Тьерри, возможного, предка Гильемидов
- святого Губерта.
Напишите отзыв о статье "Гугоберт (граф дворца)"
Литература
- Settipani C. Les ancêtres de Charlemagne. — Société atlantique d'impression, 1989. — 172 p. — ISBN 2-906483-28-1.
Отрывок, характеризующий Гугоберт (граф дворца)
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
