Давыдов, Никанор Карпович

Никанор Карпович Давыдов
Н. К. Давыдов
Дата рождения	1897(1897)
Место рождения	деревня Любково Ярцевского уезда Смоленской губернии, Российская империя
Дата смерти	1981(1981)
Место смерти	Феодосия, Советский Союз
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	НКВД, РККА
Годы службы	1916 — 1953
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	с августа 1953

Никанор Карпович Давыдов — сотрудник советских органов государственной безопасности, начальник сектора (управления) кадров НКВД СССР, комбриг (1940).

Биография

Родился в русской семье крестьянина. В РКП(б) с октября 1919. Плотник военного ведомства в Витебске с апреля по октябрь 1914. Затем работал в хозяйстве отца в Любково до марта 1915. Снова плотник военного ведомства города Орша с марта до октября 1915, после чего опять вернулся работать в хозяйстве отца до июня 1916.

Образование: Высшая военно-педагогическая школа РККА в Ленинграде (сентябрь 1926 — август 1928); командный факультет Военной академии механизации и моторизации РККА в Москве с октября 1937 по январь 1938; командный факультет Военной академии механизации и моторизации РККА в Ташкенте с марта 1942 по август 1942.

В царской армии старший унтер-офицер 186-го запасного пехотного полка с июня 1916 по декабрь 1917. Инструктор продовольственного отдела Цуриковского волостного ревкома с декабря 1917 по октябрь 1918; инструктор Всевобуча Цуриковского волостного военкомата с октября 1918 по сентябрь 1919; командир взвода, командир роты отряда ОСНАЗ 16-й армии с сентября 1919 по декабрь 1921.

В органах ВЧК—ОГПУ—НКВД: командир роты 3-го пограничного отделения в Минске с декабря 1921 по декабрь 1922. Командир роты 15-го отдельного пограничного батальона с декабря 1922 по декабрь 1923. Курсант Высшей пограничной школы ОГПУ СССР с декабря 1923 по 1924. Командир роты в Высшей пограничной школе ОГПУ СССР с 1924 по сентябрь 1926. Помощник начальника курса Высшей пограничной школы ОГПУ СССР с 1 октября 1928, затем начальник курса Высшей пограничной школы ОГПУ СССР, помощник начальника учебного отдела Высшей пограничной школы НКВД СССР до октября 1937. Инструктор ОРПО ЦК ВКП(б) с января 1938 по 26 марта 1938. Заведующий сектором военных кадров ОРПО ЦК ВКП(б) с 26 марта 1938 по 14 августа 1938. Начальник отдела кадров НКВД СССР с 14 августа 1938 по 28 февраля 1939. Начальник Центральной школы НКВД СССР с 28 февраля 1939 по 10 января 1942.

В рядах РККА: командир 219-й танковой бригады на Калининском фронте с августа 1942 по январь 1943. Начальник штаба Тамбовского военного лагеря Приволжского военного округа с января 1943 по январь 1944. Начальник штаба Украинского военного лагеря Львовского военного округа с августа 1944 по февраль 1945. Начальник штаба 10-го Уральского танкового корпуса 1-го Украинского фронта с февраля по апрель 1945. Начальник штаба Украинского военного лагеря Львовского военного округа с апреля 1945 по январь 1946. Заместитель командира дивизии 32-й Гвардейской механизированной Бердичевской дивизии с января 1946 по апрель 1948. Заместитель командира дивизии 28-й механизированной дивизии Таврического военного округа с апреля 1948 по сентябрь 1950. Начальник штаба бронетанковых и механизированных войск Таврического военного округа с сентября 1950 по август 1958.

Пенсионер с августа 1953, проживал в городах Симферополь и Феодосия. Умер в ноябре 1981.

Звания

• майор 31.05.1936;
• полковник ??.??.1938;
• комбриг 10.05.1940.

Награды

Медаль «ХХ лет РККА»; орден Ленина; орден Красного Знамени; орден Красной Звезды; орден Отечественной войны 2 степени; 7 медалей.

Литература

• Петров Н. В., Скоркин К. В. "Кто руководил НКВД. 1934-1941".

Ссылки

• [www.memo.ru/history/NKVD/kto/biogr/gb126.htm Краткие биографии и послужные списки руководящих сотрудников НКВД]

Отрывок, характеризующий Давыдов, Никанор Карпович

И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.