Дислокация (военное дело)

Дислокация войск (сил) (фр. dislocation) — размещение (расквартирование) (главным образом в мирное время) вооружённых сил: частей, соединений (бригада, дивизия, корпус), военных учреждений сухопутных войск в отведённых для них местах на территории страны и за её пределами (в населённых пунктах, специальных военных городках, лагерях); распределение частей, соединений ВВС по аэродромам базирования (авиационным базам), кораблей ВМФ по портам и военно-морским базам. Также дислокацией может называться расположение войск противников перед крупными сражениями.

Дислокация из ЭСБЕ

Дислокация войск — квартирное расписание войск. Нормальной дислокацией войск у нас называется Высочайше утверждённое расписание войск по местам расположения на постоянных квартирах. Изменения в нормальной дислокации войск могут делаться только с Высочайшего разрешения; но батальоны, роты, эскадроны и батареи могут быть перемещаемы в районе своих полков и артиллерийских бригад властью командира корпуса, а роты одного и того же батальона, не выходя из его района, — властью начальника дивизии. Если дислокация войск нанесена условными знаками на карту, то последняя называется дислокационной или квартирной.

Источники

• Дислокация, в военном деле // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Дислокация (военное дело)

Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.