Доминик Лампсоний
| Доминик Лампсоний | |
| Имя при рождении: |
Dominicus Lampsonius |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
 Работы на Викискладе | |
Доминик Лампсоний (Dominicus Lampsonius) (1532, Брюгге — 1599, Льеж) — голландский гуманист, поэт и художник. Благодаря его трудам в истории сохранились имена многих гравёров и печатников того времени. Лампсоний никогда не видел картин итальянских живописцев, о которых писал, опираясь на копии и мнение других писателей, как, например Джорджо Вазари.
В 1572 г. Лампсоний опубликовал под своим именем серию из 23 гравюрных портретов нидерландских художников, получившую название «Портреты известных художников Нидерландов» (Pictorum aliquot celebrium Germaniae inferioris effigies). Лампсоний снабдил некоторые портреты стихами на латыни. Этот труд первоначально готовился к изданию гравёром Иеронимом Коком, который умер, не закончив его. В 1576 г. Лампсоний закончил своё единственное сохранившееся до наших дней творение — «Распятие».
Лампсоний написал несколько поэм и эпиграмм на латыни и состоял в регулярной переписке с Вазари и Джулио Кловио. Лампсоний написал также биографию художника Ламберта Ломбарда (1565 г.).
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 13 мая 2011 года. |
Напишите отзыв о статье "Доминик Лампсоний"
Отрывок, характеризующий Доминик Лампсоний
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
