Доходные здания Джамгаровых

Ансамбль зданий
Доходные здания Джамгаровых
Страна	Россия
Москва	Улица Кузнецкий Мост, 15/8 — Улица Рождественка, 18/7
Автор проекта	Б. В. Фрейденберг, А. Э. Эрихсон
Строительство	1893—1909 годы
Статус	Объект культурного наследия города Москвы № 196

Доходные здания Джамгаровых — два исторических торговых здания в Москве, расположенные на территории владения № 18/7 на углу улиц Кузнецкий Мост и Рождественки. Построены по заказу братьев-банкиров Джамгаровых в 1893 году (правая часть, архитектор Б. В. Фрейденберг) и в 1909 году (левая часть, архитектор А. Э. Эрихсон). Здания представляют ценность в историко-культурном отношении.

История

В XVII веке на этой территории находилось владение дьяка Н. Полунина, которое с севера граничило с Суздальским подворьем. В середине XVIII века участком владел надворный советник А. Н. Оболдуев, а затем его наследники. Позднее дом, уцелевший во время пожара 1812 года, принадлежал титулярной советнице Н. Бахтеревой. C 1825 года более 50-ти лет владение принадлежало московскому купцу В. Соколову и его наследникам. Соколовы сдавали помещения различным магазинам: соломенных шляп «Французский базар»; серебряных изделий, столовых и чайных принадлежностей фабрики К. Пеца; торговавшему полотном и бельём «Голландскому магазину» И. Левинсона. В 1880-х годах для размещавшейся здесь фотостудии фотографа М. М. Панова над одним из дворовых флигелей был построен стеклянный павильон-фонарь. В конце 1880-х годов сначала арендаторами, а затем и владельцами участка стали братья-банкиры Джамгаровы.

Магазин издательства Вольф (правая часть)

В 1893 году по заказу Джамгаровых архитектором Б. В. Фрейденбергом был построен трёхэтажный дом. Симметричный фасад здания украшен львиными масками, центральная часть выделена барочным металлическим куполом с флюгером на мачте. Четыре крупные витрины первого этажа, форма которых первоначально была эркероподобна, задают зданию масштаб. Далее оконные проемы располагаются по убывающей величине: на втором этаже — средние, на третьем — самые небольшие.

Ещё с 1860-х годов, когда владение принадлежало Соколовым, здесь начали размещать небольшие книжные лавки, а в 1890-х годах в новом здании издательство «Товарищество М. О. Вольф» открыло большой книжный магазин, после революции получивший название «Книжная лавка писателей». Издательство М. О. Вольфа выпускало научные труды, популярную и детскую литературу, иллюстрированные издания большого формата, серийные издания «Библиотека знаменитых писателей», «Нравственные романы для юношества», «Библиотека юного читателя».

В начале XX века здесь размещалось «Славянское вспомогательное общество в Москве», которое видело своей целью духовно-культурное сближение славян. В Общество входили книгоиздатель и просветитель И. Д. Сытин, писатель и журналист В. А. Гиляровский и многие другие общественные деятели начала века. В конце 1920-х годов в доме находилась контора организации по распространению печати «Международная книга», антикварным отделом которой заведовал П. П. Шибанов, затем магазин книг на иностранных языках. Здесь же работал книжный «Золотой магазин», долгое время сохранявший первоначальное оформление интерьеров двух залов, уничтоженное в 1990-х годах при размещении здесь магазинов «Смоленские бриллианты» и «Мужской магазин». До сегодняшних дней в здании продолжает работать «Книжная лавка писателей». В 1980 году, когда магазин собирались перенести в другое место, писательская общественность настояла на том, чтобы оставить его на прежнем месте. Здесь также размещается магазин «Дом иностранной книги», в котором представлена учебная и художественная литература на иностранных языках. С 1950-х годов в доме размещалось представительство Молдавской ССР, сейчас часть здания занимает Посольство Молдавии в Российской Федерации.

Торговый дом «Н. Жарков и М. Соколов» (левая часть)

В 1907—1909 годах угловое с Рождественкой здание было перестроено по заказу Джамгаровых архитектором А. Э. Эрихсоном и вошло в единый архитектурный комплекс владения № 18/7. В некоторых источниках авторство здания неверно приписывается архитектору А. Кузнецову. Элегантное трёхэтажное сооружение в стиле модерн, фасад которого почти сплошь занимают витрины, выделяется своеобразной ритмикой вертикальных и горизонтальных членений, закруглёнными козырьками-карнизами и мелкой расклетовкой окон (сохранилась лишь частично в третьем этаже). Первоначально почти все междуэтажные горизонтальные тяги фасада содержали рекламные надписи, часть которых уже первоначально предусматривалась в проекте Эрихсона. Фасад дома перекликался с оформлением здания торгового дома «М. Я. Масленников и К», занимавшего угол Кузнецкого Моста и Большой Лубянки (см. Кузнецкий Мост, дом № 24). В доходном здании Джамгаровых размещались многочисленные магазины: торговавший обоями Торговый дом «Н. Жарков и М. Соколов», меховых товаров М. И. Рогаткина-Ёжикова, обувной Генриха Вейса, магазин мануфактуры «Селект», салон венской мебели Якова и Иосифа Кон и другие. В советское время дом так же был занят различными магазинами и учреждениями. До недавнего времени на первом этаже здания располагалось швейное ателье.

Галерея

Левая (угловая) часть владения	Правая часть владения

Литература

• [www.outdoors.ru/book/msk/msk_strit1.php?str=136 Москва: Архитектурный путеводитель] / И. Л. Бусева-Давыдова, М. В. Нащокина, М. И. Астафьева-Длугач. — М.: Стройиздат, 1997. — 512 с. — ISBN 5-274-01624-3.
• Сорокин В. В. [mos-nj.narod.ru/1990_/nj9501/index.htm Памятные места Рождественки и прилегающих к ней улиц и переулков (левая сторона)] // Наука и жизнь. — 1995а. — № 1. — С. 87—91.
• Федосюк Ю. А. Москва в кольце Садовых. — М.: Астрель, АСТ, 2009. — С. 52—62. — 448 с. — 3000 экз. — ISBN 5-239-01139-7.
• Латур А. Москва 1890—2000. Путеводитель по современной архитектуре. — 2-е. — М.: Искусство-XXI век, 2009. — 440 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-98051-063-3.
• Нащокина М. В. Московский модерн. — 2-е изд. — М.: Жираф, 2005. — 560 с. — 2500 экз. — ISBN 5-89832-042-3.
• Федосюк Ю. А. Кузнецкий мост // Наука и жизнь. — М., 1983. — № 1. — С. 68—73.

Отрывок, характеризующий Доходные здания Джамгаровых

– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.