Железнодорожные ворота (Калининград)

Железнодорожные ворота (нем. Eisenbahnhof Tor) — одни из семи сохранившихся городских ворот Калининграда. Ворота расположены под проезжей частью Гвардейского проспекта, рядом с памятником 1200 гвардейцам. Через ворота проходит пешеходная дорожка, ведущая в расположенный за памятником парк.

История

На воротах сохранилась надпись с датой их постройки — 1866—1869 годы. Она расположена на замковом камне ворот. Проектировал Железнодорожные ворота архитектор Людвиг фон Астер (он же является автором проекта Аусфальских ворот).

Через эти ворота проходила железная дорога, ведущая в Пиллау (ныне — Балтийск). После того, как оборонительные сооружения центра города были убраны, по бывшему валу была проложена улица Дойчорденринг (ныне — Гвардейский проспект). Таким образом с тех пор ворота малозаметны, и скорее напоминают тоннель через дорожную насыпь.

После Второй мировой войны движение по проходящей через ворота железной дороге прекратилось, так как была построена новая железнодорожная ветка. Тем не менее рельсы от старой дороги сохранялись вплоть до конца девяностых годов Позднее по трассе бывшей железной дороги была проложена пешеходная дорожка, которая ведёт от Московского проспекта через Железнодорожные ворота в парк за памятником 1200 гвардейцам.

Весной 2007 года Железнодорожные и Аусфальские ворота были переданы Калининградскому историко-художественному музею. Планируется реставрация ворот, и размещение в их помещениях музейных экспозиций военно-исторической тематики. Вместе с памятником 1200 гвардейцам и Парком Победы, ворота должны стать частью военно-исторического комплекса.

Архитектура

Железнодорожные ворота имеют два пролёта, оформленных арками стрельчатых очертаний. Порталы ворот оформлены фасонным фигурным кирпичом. По бокам от арок размещены казематы с амбразурами. С внешней стороны ворот имеется кордегардия, имеющая мощные амбразуры.

Ворота завершаются парапетами с кованой решёткой, которые ограждают проходящий по воротам Гвардейский проспект.

Особенностью ворот являются так называемые штрабы. Они представляют собой вертикальные двойные выемки квадратного сечения, устроенные в стенах арок. В случае обороны с них следовало укладывать прочные брусья. Образованное таким образом заграждение напоминало жалюзи. Разобрать штрабы с внешней стороны было невозможно.

Другие железнодорожные ворота в Кёнигсберге

В Кёнигсберге существовали и другие железнодорожные ворота. Первые были построены после 1853 года, находились они рядом с Бранденбургскими воротами. Через эти ворота проходила железная дорога, ведущая в Берлин. Существовало и ещё несколько других железнодорожных ворот. Все они были снесены к двадцатым годам.

Литература

• Авенир Овсянов. В казематах королевского форта. Калининград: Янтарный сказ, 1999. С. 96-97.
• Балдур Кёстер. Кёнигсберг. Сегодняшний Калининград. Архитектура немецкого времени . Перевод с немецкого ([www.koenig.ru/kn/17/ текст]). Данные оригинального немецкого издания: Baldur Köster , Husum Druck; 2000, ISBN 3-88042-923-5

Ссылки

• [kaliningrad.rfn.ru/rnews.html?id=24427&date=11-04-2007 Старинные городские ворота переданы музею]. ГТРК «Россия» — Калининград, 11.04.2007

Отрывок, характеризующий Железнодорожные ворота (Калининград)

– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.