Заремба, Станислав

Станислав Заремба
(польск. Stanisław Zaremba
Научная сфера:	математика
Учёная степень:	доктор наук
Учёное звание:	академик
Известен как:	Один из ведущих представителей Краковской школы математики.
Награды и премии:

Станислав Заремба (польск. Stanisław Zaremba; 1863—1942) — польский математик и педагог, доктор физико-математических наук; иностранный член Академии наук СССР.

Биография

Станислав Заремба родился 3 октября 1863 года в Романовке в семье инженера.

Получив среднее образование поступил в Технологический институт в городе Санкт-Петербурге. После успешного окончания последнего, Заремба в 1887 году он переехал из России в Париж, где в 1889 году после учебы в Сорбонне получил степень доктора физико-математических наук.

В 1890 году С. Заремба был назначен преподавателем на кафедре математики в Ягеллонский университет. Без отрыва от педагогической деятельности приложил немало сил для создания в 1919 году Польского математического общества (польск. Polskie Towarzystwo Matematyczne). Одна из научных премий общества ныне носит его имя.

Он был одним из ведущих представителей Краковской школы математики (польск. Krakowska szkoła matematyczna). Помимо этого он являлся членом-корреспондентом, а затем и иностранным членом Академии наук СССР.

Станислав Заремба умер 23 ноября 1942 года в Кракове во время оккупации Польши войсками Вермахта в ходе Второй мировой войны.

Французский математик Анри Леон Лебег написал о Зарембе следующие слова:

«Научная активность Зарембы коснулась столь большого круга исследований, что его фамилия не может быть неизвестна тем, кто интересуется математикой... оценить полностью силу предложенных им методов и свободу его творческой фантазии, могут только те, кто специально занимался уравнениями математической физики. В этой отрасли он (Заремба) проявил свой стиль и здесь его имя останется навсегда».

Помимо научных наград, Станислав Заремба был награждён Орденом Возрождения Польши и Крестом Заслуги (1936).

Избранная библиография

• —. Zarys pierwszych zasad teoryi liczb całkowitych. — Kraków: Akademia Umiejętności, 1907.
• —. Pogląd na historyę rozwoju i stan obecny teoryi równań fizyki w czterech odczytach. — Warsaw: Druk. J. Sikorskiego, 1909.
• —. Teorya wyznaczników i równań liniowych. — Kraków: Kółko Matematyczno-Fizyczne Uczniów Uniwersytetu Jagiellońskiego, 1909.
• —. Arytmetyka teoretyczna. — Kraków: Akademia Umiejętności, 1912.
• —. Ogólne zasady analizy matematycznej. Cz. 2: Rachunek całkowy. — Kraków: Kółko Matematyczno-Fizyczne Uczniów Uniwersytetu Jagiellońskiego, 1914.
• —. Wstęp do analizy. Cz. 1: Pojęcie dowodu matematycznego oraz inne wiadomości pomocnicze. — Warsaw: skł. gł. w Księgarni Gebethnera i Wolffa, 1915.
• —. Wstęp do analizy. Cz. 2: Teorya liczb rzeczywistych. — Warsaw: skł. gł. w Księgarni Gebethnera i Wolffa, 1918.
• —. Zarys mechaniki teoretycznej. Tom 1: Wiadomości pomocnicze i kinematyka. — Kraków: Akademia Umiejętności, 1933.

Ссылки

• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50495.ln-ru Заремба, Станислав] на официальном сайте РАН
• [www.matematycy.interklasa.pl/biografie/matematyk.php?str=zaremba Notka biograficzna Stanisława Zaremby]  (польск.).

Отрывок, характеризующий Заремба, Станислав

Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.