Зарубин, Павел Алексеевич

Павел Алексеевич Зарубин (10 [22] мая 1816, посад Пучеж, Юрьевецкий уезд Костромской губернии — 31 июля [12 августа] 1886, Санкт-Петербург) — русский учёный механик-самоучка.

Костромской мещанин, в детстве выучился грамоте при слабой и неумелой помощи матери. Жизнь его протекла в основном на службе в землемерном ведомстве. В 1842 Зарубин был определён на службу в костромскую губернскую чертёжную, в 1854 перемещён в Москву в Межевую канцелярию, старшим землемерным помощником, с 1858—1860 служил землемером в департаменте уделов. Весь этот период службы прошёл для Зарубина с большими неприятностями и лишениями, источник которых лежал в изобретённых им точных приборах для правильного измерения и точного нанесения на бумагу измеренных площадей земной поверхности. Планы присяжных землемеров передавались на поверку Зарубину, который при посредстве прибора своего изобретения находил те планы неверными, что сильно возбуждало против него составителей планов.

В 1864 Зарубин был причислен к министерству государственного имущества, в котором в должности помощника директора Императорского сельскохозяйственного музея служил до 1883. И здесь ему также пришлось немало перенести от лиц, завидовавших его изобретательским способностям. В 1853 Зарубин представил в Академию наук несколько изобретённых им инструментов, относящихся к межевому делу. Академия наградила изобретения Демидовской премией, а описание их издала на свой счёт. Демидовской премии удостоен и его планиметр-самокат (1855). Императорское вольно-экономическое общество наградило золотыми медалями его многосильный гидропульт (1866) и водоподъёмник (1867). Всероссийская выставка 1882 также наградила медалью его сельскохозяйственный пожарный насос.

Из-за отсутствия средств не были осуществлены следующие изобретения Зарубина: 1) несколько новых планиметров; 2) способ определения морской глубины на глубоких местах без помощи линя или верёвки; 3) способ определения скорости хода корабля во в любой момент с помощью стрелки и циферблата в каюте; 4) то же посредством музыкальных звуков; 5) автоматический способ определения пройденного кораблём пути с различными скоростями и 6) маятник, самосохраняющий постоянную длину при разных температурах.

Из напечатанных Зарубиным статей необходимо упомянуть: «Как решают простые русские люди вопрос об общинном владении землёю» («Труды Императорского Вольно-Экономического общества», 1865); «О водоподъёмных машинах вообще» (там же, 1866); «Теория пожарных насосов» (там же); «Определение плотности воздуха на разных высотах» («Природа и охота», 1878); «Устройство секундного маятника» (там же); «Научное разрешение вопроса об ассенизации Санкт-Петербурга по проекту Линдлея» (брошюра, 1886).

В память Зарубина Императорское Вольно-Экономическое общество учредило золотую медаль.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Зарубин, Павел Алексеевич

– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.