Звездин, Александр Григорьевич
| Александр Григорьевич Звездин | |||
| Род деятельности: |
Сталевар | ||
|---|---|---|---|
| Дата рождения: | |||
| Место рождения: |
станица Николаевская, Успенский район, Краснодарский край | ||
| Гражданство: | |||
| Дата смерти: |
22 декабря 1997 (94 года) | ||
| Место смерти: | |||
| Награды и премии: |
| ||
Александр Григорьевич Звездин (1903-1997) — сталевар, Герой Социалистического Труда (1943).
Биография
Александр Звездин родился 19 ноября 1903 года в станице Николаевская (ныне — Успенский район Краснодарского края). После окончания четырёх классов школы работал сначала в родительском хозяйстве, затем в колхозе. В 1932 году Звездин окончил курсы сталеваров в Ростове-на-Дону, после чего работал на строительстве завода «Можрез» в городе Люблино Московской области, а затем стал одним из первых сталеваров мартеновской печи на этом заводе[1].
За достаточно короткое время Звездин стал одним из лучших сталеваров завода. Благодаря научному подходу к плавке металла, он добился высокой производительности и эффективности производства. Он первым из сталеваров за одну смену из 15-тонной печи выплавил 40 тонн стали, сократив производственный процесс с 5 до 3,5 часов. Несмотря на такой режим работы, печь при норме в 400—450 плавок дала без единого ремонта 717 плавок. В годы Великой Отечественной войны Звездин продолжал держать эффективность плавки в 40 тонн за смену при общей норме выработки в 22 тонны, при этом работая у печи всего с одним подручным. Ему же принадлежали инициативы использовать не донбасский (который был недоступен из-за оккупации этого региона противником), а подмосковный уголь, а также освоить карбюраторный процесс производства. Во многом благодаря этому завод, несмотря на тяжёлые военные условия, непрерывно увеличивал количество выпускаемой продукции[1].
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1943 года за «особые заслуги в обеспечении перевозок для фронта и народного хозяйства и выдающиеся достижения в восстановлении железнодорожного хозяйства в трудных условиях военного времени» Александр Звездин был удостоен высокого звания Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и медали «Серп и Молот» за номером 68[1].
В 1946 году Звездин окончил Центральные технические курсы МПС СССР, в 1951 году — Московский электромеханический институт инженеров транспорта. Продолжал работу на своём заводе, пройдя путь до заместителя главного металлурга. Избирался депутатом Верховного Совета СССР 2-го созыва. В 1959 году Звездин вышел на пенсию. Проживал в Москве. Умер 29 декабря 1997 года[1].
Был также награждён рядом медалей[1].
Напишите отзыв о статье "Звездин, Александр Григорьевич"
Примечания
Литература
- Герои стальных магистралей. Кн. 3. М., 2004.
- Герои труда военных лет 1941—1945. М., 2001.
Отрывок, характеризующий Звездин, Александр Григорьевич
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
