Здание городской управы (Таганрог)
| Достопримечательность | |
Здание городской управы
| |
 Таганрог, Здание городской управы, 1907 год | |
| Город | Таганрог, ул. Петровская, 87 |
| Строительство | 1830—1959 годы |
| Известные насельники | Д. Петрококино К.Н. Комнено-Варваци Дворец пионеров и школьников |
Здание городской управы — особняк в центральной части Таганрога.
История особняка
Трехэтажное здание с четырехугольными колоннами, расположено по адресу ул. Петровская 87, напротив Малого Садового переулка. Здание неоднократно перестраивалось.
Первое здание было построено на этом земельном участке в 1830-х годах купцом Д. Петрококино[1]. В конце 1880-х годов оно было приобретено помещиком К.Н. Комнено-Варваци и капитально перестроено[1]. К зданию была сделана пристройка, флигель во дворе соединен с главным зданием переходом, фасад декорирован в соответствии с новой архитектурной модой. В здании было 62 комнаты, которые занимала семья Комнено-Варваци, состоящая из главы семейства и двух дочерей. После событий первой русской революции 1905 года помещик Комнено-Варваци, напуганный волнениями крестьян в своем имении, решил продать свой огромный особняк в городе. Жить в нем он счел опасным в столь тревожной обстановке[1].
С 1907 по 1920 годы в здании находилась городская Управа, в пореформенный период (с 1810 года) ставшая главным исполнительным органом городского самоуправления. С 1909 по 1914 год в одной из комнат разместился городской музей с картинной галереей. С 17 января по 1 февраля 1918 года здание занял Совет рабочих депутатов г. Таганрога. С приходом в город немцев в мае 1918 года, а затем деникинских войск, городская Управа вновь вернулась на своё место[1]. После восстановления советской власти дом занял Военно-революционный комитет, с 10 января до июня 1920 года являвшийся главным органом городской власти. Затем здесь размещались профсоюзный клуб, Дом работников просвещения, Автомотоклуб[1]. В конце 1935 года все здание было передано городскому Дворцу пионеров и школьников[2][1].
Во время немецко-фашистской оккупации Таганрога, с апреля 1942 года дом заняла немецкая полиция[1]. При освобождении Таганрога здание сгорело. В августе 1959 года здание начали восстанавливать, при этом фасад и планировка его были значительно изменены, надстроен третий этаж, вход был оформлен портиком из четырех квадратных колонн. Здание изменило свой облик и стало трудно узнаваемым[1].
После реконструкции в здании разместились квартиры
Источники
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Орлов Г. Н., Найговзин Л.И., Цымбал А.А. Памятники архитектуры, истории и культуры Таганрога на старых открытках и фотографиях. — Таганрог: Лукоморье, 2004. — С. 124. — ISBN 5-901565-11-8.
- ↑ Киричек М.С. Дворец пионеров и школьников // Таганрог. Энциклопедия. — Таганрог: Антон, 2008. — С. 312. — ISBN 978-5-88040-064-5.
Напишите отзыв о статье "Здание городской управы (Таганрог)"
Отрывок, характеризующий Здание городской управы (Таганрог)
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
