Иванов, Пётр Игнатьевич
| Пётр Игнатьевич Иванов | |||
 | |||
| Дата рождения | |||
|---|---|---|---|
| Место рождения | |||
| Дата смерти | |||
| Место смерти | |||
| Принадлежность | |||
| Годы службы |
1918—1935, 1941—1945 | ||
| Звание |
Гвардии <imagemap>: неверное или отсутствующее изображение | ||
| Сражения/войны | |||
| Награды и премии |
| ||
Пётр Игнатьевич Ивано́в (1904—1945) — командир 34-го гвардейского кавалерийского полка 9-й гвардейской кавалерийской дивизии 4-го гвардейского кавалерийского корпуса 2-го Украинского фронта, гвардии майор.
Биография
Родился 15 февраля 1904 года в городе Уфе (ныне столица Башкирии) в семье рабочего. Русский.
В Красной Армии в 1918—35 годах и с 1941 года. Участник Гражданской войны. В 1924 году окончил школу комсостава имени ВЦИК, в 1933 году — бронетанковые курсы усовершенствования командного состава в Ленинграде, в 1934 году — начальную школу и партшколу, а в 1936 году — школу преподавателей автодела в Москве.
Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года.
Командир 34-го гвардейского кавалерийского полка (9-я гвардейская кавалерийская дивизия, 4-й гвардейский кавалерийский корпус, 2-й Украинский фронт) гвардии майор Иванов П. И. 28 марта 1945 года при форсировании реки Нитра, южнее города Шурани (Чехия), несмотря на сильный артиллерийский огонь противника, сумел организовать переправу и захватить плацдарм на западном берегу. После чего он повёл свой полк в атаку на сильно укреплённый пункт Бано-Кеса. В результате Бано-Кеса был взят, а плацдарм расширен. В этом бою полк майора Иванова П. И. уничтожил до 340 гитлеровцев, 6 бронетранспортёров, захватил до 150 пленных.
9 апреля 1945 года полк наступал на главном направлении дивизии — на населённый пункт Ланжгот, что в 7 километрах юго-восточнее города Бржецлав. Гитлеровцы, засевшие в траншеях и домах, отчаянно сопротивлялись. Их сильный пулемётный огонь и танки препятствовали продвижению полка. Тогда гвардии майор Иванов П. И. вышел впереди боевых порядков и, воодушевляя своих бойцов, увлёк их в атаку. В этом бою отважный комполка П. И. Иванов пал смертью храбрых[1][2]. Похоронен в населённом пункте Кути, в 25 километрах севернее города Малацки (Чехия).
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года за умелое командование полком, образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные мужество и героизм гвардии майору Иванову Петру Игнатьевичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза[3].
Награждён орденом Ленина, орденом Красного Знамени.
Напишите отзыв о статье "Иванов, Пётр Игнатьевич"
Примечания
- ↑ [obd-memorial.ru/html/info.htm?id=57365698 Информация] в электронном банке документов ОБД «Мемориал».
- ↑ [obd-memorial.ru/html/info.htm?id=74236495 Информация] в электронном банке документов ОБД «Мемориал».
- ↑ [www.podvignaroda.ru/?n=150012838 Наградной лист] в электронном банке документов «Подвиг Народа» (архивные материалы ЦАМО, ф. 33, оп. 793756, д. 19, л. 191, 192).
Источники
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1954 Иванов, Пётр Игнатьевич]. Сайт «Герои Страны».
- Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
Отрывок, характеризующий Иванов, Пётр Игнатьевич
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
