Иоанно-Предтеченский монастырь (Томск)
| Монастырь | |
Иоанно-Предтеченский женский православный монастырь
| |
| |
| Страна | Россия |
| Город | Томск |
| Конфессия | православие |
| Тип | женский |
| Дата основания | 1876 |
| Основные даты: | |
| Состояние | не существует |
Иоанно-Предтеченский монастырь — женский православный монастырь Томской епархии Русской православной церкви, расположенный в Томске.
История
Начало монастырю положено основанием в 1864 году Томской женской общины Е. И. Михеевой (после пострижения — игуменья Евпраксия) на землях, пожертвованных купеческой женой Н. А. Хромовой и купцом И. А. Ереневым, между современными улицами Студенческой, Учебной, Вершинина и Усова.
В 1876 году община преобразована в женский монастырь.
В 1866—1872 годах возведена церковь Успения Пресвятой Богородицы.
В 1877 году организована школа для девочек-сирот, открытию покровительствовала Государыня императрица Мария Федоровна. На средства, пожертвованные настоятельницей монастыря игуменьей Евпраксией (Михеевой) для школы был выстроен в 1870—1878 годах каменный двухэтажный корпус (архитекторы Н. И. Шенфельд и А. П. Бехтер) в стиле позднего русского классицизма со значительным влиянием стиля модерн (здание сохранилось).
В 1892 году построен Дом трудолюбия (архитектор В. В. Хабаров). Организованные в монастыре производства давали женщинам возможность трудом получить средства к существованию, здесь имелись собственное скотоводство, огородничество и птицеводство, действовали крупнейший в Сибири воскобелильный завод, типография и переплетная мастерская, работы томских золотошвеек были известны и при дворе Его Императорского Величества.
5 июля 1891 года монастырь посетил и внес денежный дар (500 рублей) Наследник Цесаревич Николай Александрович (в будущем — император Николай II).[1]
В 1920 году монастырь был закрыт и в его помещениях разместился детский дом. В 1929—1930 годах прекращено богослужение в монастырских церквях, территория занята под студенческий городок Технологического института. В начале 1950-х годов здания церквей были разобраны, на территории монастыря и прилегающего к нему кладбища были выстроены новые общежития Политехнического института.
В 1996 году на территории бывшего монастыря открыта часовня Домны Томской.
Монастырское кладбище
На монастырском кладбище похоронена томская святая Домна Томская, скончавшаяся в 1872 году.
Здесь находились также захоронения видных томских церковных и общественных деятелей, писателей, архитекторов, деятелей культуры и искусства, основателей высшей школы Сибири, учёных, ректоров, профессоров и преподавателей Томского университета, Томского технологического института (профессорский участок). В советское время все могилы были утрачены.
Мемориальная доска с именами основателей и духовнослужителей монастыря помещена внутри самой часовни, указаны епископ Томский Порфирий (Соколовский) (1865), священник Федор Краснопевцев (1896), игуменья Евпраксия (Михеева) (1880), игуменья Серафима (Долгих) (1898), игуменья Зинаида (Котельникова) (1916).
Имена погребенных на этом и других несохранившихся томских кладбищах указаны ещё на четырёх мемориальных досках, установленных с северной и южной сторон часовни Домны Томской.[2] Среди них — известная пианистка и педагог Анна Яковлевна Александрова-Левенсон (1856—1930), директор Томской мужской гимназии Николай Никитич Бакай (1862—1927), городской голова Томска Андрей Петрович Карнаков (1838—1910), известный томский предприниматель и меценат Всеволод Иванович Королёв (1820—1902), исследователи Сибири Н. А. Костров и И. П. Кузнецов-Красноярский, инженер Вячеслав Степанович Реутовский (1853—1923), художница Мария Павловна Черепанова (?—1902), актриса А. А. Волина, директора (ректоры) ТТИ В. П. Алексеевский, Н. В. Гутовский, ректоры ТГУ И. Н. Грамматикати, М. Г. Курлов, М. Ф. Попов, В. В. Сапожников, профессора медицины Э. Г. Салищев и Д. И. Тимофеевский, архитекторы К. К. Лыгин и П. П. Наранович, писатель-народник Н. И. Наумов.
На монастырском кладбище был похоронен убитый во время демонстрации 18 января 1905 года рабочий Иосиф Кононов[3]. Ограда его могилы была отделана изображениями пуль, которые неоднократно удалялись полицией. Возможно, могила была перенесена на Преображенское кладбище при ликвидации монастырского некрополя, но её поиски в 1950-х годах томскими краеведами не дали результата.
Напишите отзыв о статье "Иоанно-Предтеченский монастырь (Томск)"
Примечания
- ↑ [memorials.tomsk.ru/memorials/vtoroy-(uchilischnyy)-korpus-180.html Памятники истории и культуры Томска]
- ↑ [memorials.tomsk.ru/memorials/chasovnya-svyatoy-domny-253.html Памятники истории и культуры. Часовня Святой Домны]
- ↑ [cyberleninka.ru/article/n/kladbischa-tomska-kak-mesta-pamyati-zhiteley-goroda-konets-1919-pervaya-polovina-1941-g Кладбища Томска как места памяти жителей города]
Литература
- Томск от А до Я. Краткая энциклопедия города / Под ред. д-ра ист. наук Н. М. Дмитриенко. Томск: Изд-во НТЛ, 2004. 440 с.: ил. ISBN 5-89503-211-7.
Ссылки
- [made-in-tomsk.com/helppage/337/ Иоанно-Предтеченский женский общежительный монастырь]
- [memorials.tomsk.ru/memorials/istoriko--arhitekturnyy-kompleks-byvshego-ioanno--predtechenskogo-zhenskogo-monastyrya-144.html Историко- архитектурный комплекс бывшего Иоанно-Предтеченского женского монастыря]
- [fxweek.info/t/3533-tomskii_ioanno-predtechenskii_innokentievskii Томский Иоанно-Предтеченский Иннокентиевский]
- [dergava.tomsk.ru/chronicles/domna3.html Tомский Иоанно-Предтеченский Новодевичий Иннокентьевский монастырь. Святая Домна Томская] // Частный фонд «Держава»
Отрывок, характеризующий Иоанно-Предтеченский монастырь (Томск)
– Да, да, – подтверждал Пьер.– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
