Сапожников, Василий Васильевич

Василий Васильевич Сапожников
Дата рождения:	9 (21) декабря 1861(1861-12-21)
Место рождения:	Пермь
Дата смерти:	11 августа 1924(1924-08-11) (62 года)
Место смерти:	Томск
Страна:	Российская империя Российская империя
Научная сфера:	ботаника, география
Место работы:	Томский университет
Альма-матер:	Московский университет
Научный руководитель:	К. А. Тимирязев
Известные ученики:	М. В. Тронов
Известен как:	исследователь природы Сибири и Центральной Азии
Награды и премии:

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Saposhn.». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Saposhn.&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=8912-1 Персональная страница] на сайте IPNI Страница на Викивидах

Васи́лий Васи́льевич Сапо́жников (9 (21) декабря 1861, Пермь — 11 августа 1924, Томск) — российский ботаник и географ, путешественник. Ректор Томского университета. Министр народного просвещения в правительстве А. В. Колчака (1918—1919).

Биография

Родился в семье учителя. Окончил Пермскую гимназию (1880), естественное отделение физико-математического факультета Московского университета (1884), был оставлен при университете для приготовления к профессорскому званию по кафедре анатомии и физиологии растений. Магистр ботаники (1890; тема диссертации: «Образование углеводов в листьях»). Доктор ботаники (1896; диссертация «Белки и углеводы зелёных листьев как продукты ассимиляции» была защищена в Казанском университете, когда Сапожников был уже профессором Томского университета).

Научно-педагогическая деятельность

Преподавал естественную историю в Александровском коммерческом училище и химию в Алексеевском пехотном юнкерском училище, читал лекции по физиологии растений на Лубянских женских курсах. С 1890 года — приват-доцент Московского университета. В 1891—1892 годах работал в Германии и Швейцарии. С 1893 года преподавал в Томском университете: экстраординарный профессор, с 1901 года — ординарный профессор, с 1916 года — заслуженный ординарный профессор. В 1906—1909 и 1917—1918 годах — ректор Томского университета. Преподавал также в Томском технологическом институте со времени его открытия и Томском учительском институте, участвовал в организации Сибирских высших женских курсов, был основателем Томского отделения Русского ботанического общества.

Автор трудов по физиологии растений (накопление в листьях в процессе фотосинтеза белков наряду с углеводами) и географической характеристике природы Алтая и Семиречья. В своих работах применял географический метод в гляциологии.

Путешественник

Предпринял научные экспедиции в Русский Алтай, Семиречье, Саяны и в Монгольский Алтай, во время которых собрал обширный гербарий, подробно описал растительность и флору Алтая, исследовал его оледенение, открыв много новых ледников и определив высоту главных вершин. Его именем были названы два пика в горах Тянь-Шаня, а также один из ледников Южного Алтая. Во время экспедиций много фотографировал, фотоработы Сапожникова использованы как в его книгах, так и других исследованиях в области географии и геологии (его научное наследие составляет 10 тысяч фотопластинок и около 1 000 цветных диапозитивов). Также занимался активной картографической деятельностью.

В 1895 году преодолел 1 000 вёрст вьючного пути по Алтаю, в частности, исследовав Катунский и Берельский ледники; установил, что они оказались значительно больше по размерам, чем ранее считалось. Во время путешествий 1897, 1898, 1899 годов изучил истоки Катуни вместе с главными хребтами Алтая, сделал множество открытий, составив точные карты самых больших современных ледников, в частности, ледника Родзевича (ныне Аккемский ледник) на северном склоне горы Белухи (1897). В 1911 году вновь посетил Русский Алтай — Катунские и Чуйские белки, положив начало систематическим наблюдениям за режимом ледников.

В 1902 году путешествовал по Семиречью — исследовал Тянь-Шань, по поручению Русского географического общества изучал Джунгарский Алатау — маршрут составил 2000 вёрст караванного пути. В результате путешествия был собран большой гербарий, коллекции млекопитающих, пресмыкающихся, птиц, рыб и насекомых, а также описан ряд ледников, в частности, будущий Ледник Берга. В 1904 году предпринял второе путешествие в Семиречье. В 1905, 1906, 1908 и 1909 годах совершил путешествия в Монгольский Алтай, открыл и исследовал мощную группу ледников в истоках реки Цаган-гол. В 1912—1914 годах продолжал совершать ботанико-географические экспедиции по Семиречью. В 1916 году посетил занятую российскими войсками во время Первой мировой войны Турецкую Армению, описал степи Армянского нагорья, луга суходольные и сырые, солончаки и редкие лесные насаждения.

В отзыве о работах В. В. Сапожникова В. Л. Комаров позже писал:

Описание пути… даёт чрезвычайно богатый материал для знакомства с пройденной страной. Изложение, живое и интересное, передаёт всю прелесть непосредственных впечатлений и позволяет мысленно воспроизводить за автором всё им виденное.

Политическая деятельность

Придерживался либеральных политических взглядов. Член Конституционно-демократической партии (Партии народной свободы).

После свержения большевистской власти в Сибири с 19 июня 1918 года заведовал отделом просвещения Западно-Сибирского комиссариата. С 1 июля 1918 года — управляющий министерством народного просвещения Временного Сибирского правительства. Был заместителем П. В. Вологодского на посту члена Директории. С 4 ноября 1918 года — министр народного просвещения Временного Всероссийского правительства. С 18 ноября 1918 года — министр народного просвещения Российского правительства, действовавшего при Верховном правителе А. В. Колчаке. При его содействии в 1918 году был открыт Иркутский университет и учреждён Институт исследования Сибири в Томске. 2 мая 1919 года был уволен от занимаемой должности и отошёл от политической деятельности.

В. В. Сапожников организовывал оказавшихся в Томске в годы Гражданской войны учёных. Он добился от Колчака субсидий на работу научных институтов, в январе 1919-го в Томске провёл съезд исследователей Сибири. Предпринял две научно-исследовательские экспедиции. Несколько месяцев продолжалась экспедиция в район Обской губы, в ней участвовала Еннафа Никитина, впоследствии — крупный ботаник, исследователь Киргизии. Путь туда и обратно удалось проделать на реквизированных Белой армией пароходах, они направлялись в Обскую губу для установления летнего водного сообщения с государствами Антанты, обещавшими снабжать армии Колчака амуницией, людьми и продовольствием. Летом 1920 года, уже после свержения Колчака, с группой студентов совершил поездку в район Бухтармы и озера Маркаколь на Алтае. Работа экспедиции была сильно усложнена вспыхнувшим крестьянским восстанием, участники экспедиции были ограблены и едва не убиты.

Последние годы жизни

В 1920 годы продолжил научно-педагогическую деятельность в Томском университете, был деканом организованного им физико-математического факультета. В 1921 году руководил одной из партий экспедиции Сибревкома, занимавшейся изучением горностепных пастбищ Алтая. Кроме того, выполнял поручение Госсолина (Государственный солончаковый институт) по описанию солончаков Алтая. В последний раз участвовал в экспедиции на Алтай в 1923 году.

Умер 11 августа 1924 года в Томске после тяжелой болезни. Могила считается утраченной.

Память

Названы в честь Василия Васильевича Сапожникова были названы:

Географические объекты

• Ледник Сапожникова на Южном Алтае в районе горы Белухи (бывший ледник Менсу)
• Пик Сапожникова в горах Тянь-Шаня
• Пороги «Труба Сапожникова» и «Водопад Сапожникова» на реке Аргут
• Ледник Сапожникова в Джунгарском алатау
• Пик Сапожникова в Джунгарском алатау

Растения

В 1951 году Б. К. Шишкин описал, а в 1952 году в семнадцатом томе «Флоры СССР» опубликовал описание нового рода растений, принадлежащего семейству Зонтичные (Apiaceae), которому дал название Saposhnikovia Schischk. — Сапожниковия. Во время описания род включал единственный вид Saposhnikovia divaricata (Turcz.) Schischk. — Сапожниковия растопыренная, распространённый в Восточной Сибири, на Дальнем Востоке, в Монголии, Манчжурии и Корее. В 1979 году Масао Китагава описал японо-китайский вид Saposhnikovia seseloides (Hoffm.) Kitag. — Сапожниковия жабрицевидная.

В честь и память В. В. Сапожникова названы также виды растений, в научном латинском названии которых указан видовой эпитет saposhnikovii, например, Betula saposhnikovii Sukaczev — Берёза Сапожникова.

Труды

• .К вопросу о геотропизме. // Труды Московского университета, 1885.
• Образование углеводов в листьях. — М., 1890. — магистерская диссертация
• Белки и углеводы зелёных листьев как продукты ассимиляции // Тр. Об-ва естествоиспытателей и врачей. — 1894. — докторская диссертация
• По Алтаю // Изв. Томск. ун-та.
• Катунь и её истоки // Изв. Томск. ун-та. — Работа удостоена медали имени Н. М. Пржевальского, 1900
• Очерки Семиречья. Часть I. Джунгарские степи, Иссык-Куль и Тянь-Шань // Изв. Томск. ун-та. — 1904.
• Очерки Семиречья. Часть II. Джунгарский Алатау // Изв. Томск. ун-та. — 1906.
• Монгольский Алтай в истоках Иртыша и Кобдо. — 1911. — Работа удостоена золотой медали имени П. П. Семёнова-Тян-Шанского, 1911
• Пути по Русскому Алтаю. — 1913.
• Растительность Зайсанского уезда. — в соавторстве с Б. К. Шишкиным
• Растительность Турецкой Армении.
• По Алтаю. — М.: Географгиз, 1947.

Награды

• орден Святого Владимира IV ст. (1915)
• орден Святой Анны III ст. (1895) и II ст. (1904)
• орден Святого Станислава III ст. (1891) и II ст. (1899)
• серебряная медаль в память царствования Императора Александра III
• светло-бронзовая медаль в память 300-летия царствования Дома Романовых

См. также

• Укок

Литература

• Комаров В. Л. Василий Васильевич Сапожников. [Некролог] // Избр. соч. — М.—Л., 1948. — Т. 11.
• Меркулов С.А. Профессор Томского университета Василий Васильевич Сапожников. — Томск:Томский университет, 2012. — С. 128 с. + 4 вкл..
• Некрылов С.А. Томский университет — первый научный центр в Азиатской части России. Т. 1-2. — Томск:Томский университет, 2011.
• Обручев В. В. Василий Васильевич Сапожников // Отечественные физико-географы и путешественники. — М., 1959.
• [elib.tomsk.ru/purl/1-6814/ Чествование 25-летнего юбилея В. В. Сапожникова.] — Томск, 1910

Ссылки

• Сапожников, Василий Васильевич — статья из Большой советской энциклопедии.
• Сапожников, Василий Васильевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.geo.alt.ru/Altai/histo/biogr_Sapognikova.html В. В. Сапожников](недоступная ссылка — история). [web.archive.org/20070927012053/www.geo.alt.ru/Altai/histo/biogr_Sapognikova.html Архивировано из первоисточника 27 сентября 2007]. на сайте «Алтай» географического факультета АГУ  (Проверено 21 декабря 2009)
• [az.lib.ru/s/sapozhnikow_w_w/text_0020.shtml Сапожников Василий Васильевич. По русскому и монгольскому Алтаю. 1949. Фото, карты]. [www.webcitation.org/6BVOoDCkX Архивировано из первоисточника 18 октября 2012].
• [ice.tsu.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=505&Itemid=144 Василий Васильевич Сапожников. Биография, воспоминания]. [www.webcitation.org/6BVP4L6ZJ Архивировано из первоисточника 18 октября 2012].

Отрывок, характеризующий Сапожников, Василий Васильевич

– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.