Семиречье

Семире́чье (каз. Жетісу, узб. Etti suv, етти сув) — географическая область в Центральной Азии.

Область расположена между озёрами Балхаш на севере, Сасыколь и Алаколь на северо-востоке, хребтом Джунгарский Алатау на юго-востоке, хребтами Северного Тянь-Шаня на юге.

Семь главных рек, от которых произошло название региона: Или, Каратал, Биен, Аксу, Лепси (Лепсы, Лепса), Баскан, Сарканд.

География

Семиречье (в дореволюционном административном разделении Семиреченская область) — географический район, включающий юго-восточную часть Казахстана и северный Киргизстан. Ограничено Семиречье на севере — озёрами Балхаш, Сасыколь и Алаколь; на востоке — хребтом Джунгарский Ала-Тау; на юге — хребтами северного Тянь-Шаня Терскей Ала-Тоо и Киргизский; на западе — реками Карабалта, Чу и озером Балхаш. Однако, границы эти условны. Семиречье в настоящее время расположено главным образом на территории Казахстана (Алматинская область, частично Жамбылская); верховья Или входят в состав Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая; часть Чуйской долины, входящей в расширенное историческое толкование Семиречья, входит в состав Киргизии.

По Р. И. Аболину (советский географ) Семиречье включает в себя часть Казахского мелкосопочника (возвышенность севернее озера Балхаш), всю степь Бетпакдалу и северный Тянь-Шань. То есть, полностью Джамбульскую (Тараз), Алматинскую и Талды-Курганскую области, часть Чимкентской, Джезказганской и Семипалатинской областей и северную Киргизию. А в справочнике «Географические названия СССР» за 1983 год говорится: «Семиречье — географическая область, лежащая к югу от озера Балхаш. Алма-Атинская область Казахской ССР», то есть Северная Киргизия уже не входит. Как видим, разночтение довольно значительное. Эта область могла бы быть названа не Семиречьем, а другим составным словом, в котором числительное было бы даже двузначным числом, потому что рек здесь гораздо больше. Но какие именно семь рек — мнения, как и относительно границ, также различны. В Алмате на фонтане, символизирующем Семиречье, были высечены названия семи рек: Или, Чу, Аксу, Каратал, Лепсы, Тентек и Коксу. В энциклопедии «Алма-Ата» читаем, что название Семиречье произошло от рек Или, Каратал, Биен, Аксу, Лепсы, Баскан и Сарканд. В этой семёрке появились три новые реки, вытеснив три из списка, изображённого на фонтане. Как видим, и здесь существуют разночтения, несколько вариантов семи рек. Одни из этого перечня исключают самую южную реку Чу. Другие настаивают на включении в список самой северной реки района — Аягуз. Третьи считают только Или и впадающие в неё притоки: Чарын, Чилик, Тургень, Иссык, Талгар и Каскелен. И. Завалишин в работе «Описание Западной Сибири», повествуя о казахской степи, утверждал, что название «Семиречье» неправильно вообще, потому что собственно в Балхаш впадает шесть рек.

История

В I тысячелетии до н. э. на этой территории жили племена саков; во II веке до н. э. — V веке н. э. — усуни. В середине VI века н. э. здесь образовался Западно-Тюркский каганат, в VIII веке — государства тюргешей (до 758 года) и карлуков (766—940 годы). В конце X века Семиречье вошло в государство Караханидов, с 30-х годов XII века в — государство каракитаев. В начале XIII века территория завоёвана монголами Чингисхана. В XIV веке в результате распада Чагатайского улуса монголов здесь образовалось другое монгольское государство Могулистан.

В XV веке на землях Семиречья возникло Казахское ханство. Здесь обосновался казахский Старший жуз. В середине XIX века область вошла в состав Российской империи, осуществлялась славянская, главным образом казачья, колонизация региона. C 1867 года существовала Семиреченская область, в состав которой кроме собственно Семиречья входила Чуйская долина и горные регионы Тянь-Шаня.

Этимология

Название «Семиречье» появилось в 40-х годах XIX века, когда в этот край прибыли отряды Сибирского казачьего войска. Свыкшиеся с безводными, сухими степями Прииртышья, сибирские казаки были поражены обилием рек и речушек, спадающих с северных склонов Джунгарского Алатау и Кунгей Ала-Тоо. Поэтому и назвали вновь занятый край Семиречьем. Счастливой цифрой и в народном фольклоре означающей «много» — семь пядей во лбу; семеро одного не ждут; семь бед, один ответ и другие. Более основательно считается, что термин «Семиречье» в научный оборот ввёл русский географ А. Г. Влангали, описавший реки, впадающие в озеро Балхаш, в своём отчёте о путешествии в Семиречье и Джунгарский Алатау в 1849 — 51 годах. Версия, связанная с семью крупнейшими реками края, которые пришлось преодолевать русским войскам при их продвижении с северо-востока на юг, наиболее распространённая. Поэтому в этой версии отсутствует река Чу. Объясняют это тем, что до неё русские войска дошли гораздо позже, и первоначально Семиречьем назывался район лишь до реки Или. Остальная часть в российских источниках и документах называлась Заилийским и Зачуйским районами. И только впоследствии район, именуемый Семиречьем, расширили до описанных выше границ. С 1867 года, когда была образована Семиреченская область, исчезают названия Аягузский округ, Заилийский и Зачуйский края. Остаётся одно название — Семиречье, присвоенное всему району, включённому в область. Но это одна из версий, связанная с продвижением русских в этот край. Подробное описание ей уделено потому, что она самая распространённая. Начнём с неточного перевода. Термин «Семиречье» — это или вольный перевод казахского названия региона «Джетысу», или неверное объяснение происхождения термина от количества рек, впадающих в Балхаш. «Су» по-казахски «вода». Значит, точный перевод «Семь Вод, Семиводье», иносказательно -«Многоводье». Сравните со сказочным русским «Беловодье». Ведь река по-казахски «озен» (или «ёзен» — первая буква отсутствует в русском алфавите (произносится, как Ё в слове "берёза")), «речка — кишкене озен». Получается, что Семиречье — это вольный, поэтический перевод казахского Джетысу. У Балхаша, между реками Или и Каратал было урочище Семь Рек. Коль речь идёт о местном названии урочища, то, скорее всего, имеются в виду не реки, и даже не мелкие речки, а какие-то родники, ручьи или маленькие озёра. Возможно какое-то сочетание этих водных источников. «Семь Рек», то есть урочище богатое водой в засушливых казахских степях, почему его и выбрали для строительства султанской ставки. Урочище Семь Рек было известно русским ещё до прихода в Семиречье. В 1819 году султан Большой орды Суюк (Сюк) Аблайханов с территорией у восточного берега озера Балхаш принял подданство России. В ознаменование этого события указом Александра I (годы царствования 1801 — 25) повелевалось выстроить султану «Секе» дом и мечеть на берегу озера Балхаш в «урочище Семь Рек». Западно-Сибирский генерал-губернатор П. М. Капцевич письмом № 450 от 9 июня 1822 года поручал губернскому секретарю мулле Тасбулату Бекбулатову «отправиться к Семи Рекам к султанам Адилевым, кочующими за реками Коксу и Каратал» для переписи и приведения к присяге «вступающих с ними (султанами — Б. М.) в подданство Российское подчинённых их биев и киргизцев». А в донесении от 25 мая 1825 года сообщал об отправке отряда под командованием подполковника Шубина к султану «Сюку Аблайханову к урочищу Семиречен». [РГИА, ф. 1264, о. 1, д. 334, л. 3]. Отряд должен был следовать «по известному караванному направлению к Семи Речкам, находящимся от Семипалатинска в 600 верстах» [Там же, л. 9]. Б. Броневский в «Записках о киргиз-кайсаках Средней орды» в 1830 году писал: «Большой орды киргизы, кочующие на урочище Семи Рек, около озера Балхаш с прилежанием занимаются земледелием».

См. также

• Алма-Ата
• Старший жуз
• Семиреченские казаки
• город Кульджа (под российским контролем в 1871—1881 гг.; в 1881 г., по окончании дунганского восстания, возвращена Китаю)

Литература

• Чекменёв Н. Семиречье. — «Кыргызстан», 1977.
• Байпаков К. М. Средневековая городская культура Южного Казахстана и Семиречья (VI - нач. XIII вв.). – Алма-Ата: Наука, 1986. – 256 с.

Ссылки

• БСЭ: [bse.sci-lib.com/article101176.html Семиречье]
• [7rivers.kz/ Сто чудес Семиречья]
• [teacher-almaty.clan.su/publ/22-1-0-401 Последний атаман Семиречья]
• [belovodskoe-muh.ucoz.ru/publ/moi_ocherki/opavshie_listja_chast_1_aja/2-1-0-187/ История казахского Семиречья]

Отрывок, характеризующий Семиречье

«Имел поучительный и длинный разговор наедине с братом В., который советовал мне держаться брата А. Многое, хотя и недостойному, мне было открыто. Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя поизрекаемое, имеющее значение Всего . Беседы с братом В. подкрепляют, освежают и утверждают меня на пути добродетели. При нем нет места сомнению. Мне ясно различие бедного учения наук общественных с нашим святым, всё обнимающим учением. Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке Ордена всё едино, всё познается в своей совокупности и жизни. Троица – три начала вещей – сера, меркурий и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурий, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность – Христос, Дух Святой, Он».
«3 го декабря.
«Проснулся поздно, читал Св. Писание, но был бесчувствен. После вышел и ходил по зале. Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года тому назад. Господин Долохов, после моей дуэли встретясь со мной в Москве, сказал мне, что он надеется, что я пользуюсь теперь полным душевным спокойствием, несмотря на отсутствие моей супруги. Я тогда ничего не отвечал. Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные слова и колкие ответы. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. После пришел Борис Друбецкой и стал рассказывать разные приключения; я же с самого его прихода сделался недоволен его посещением и сказал ему что то противное. Он возразил. Я вспыхнул и наговорил ему множество неприятного и даже грубого. Он замолчал и я спохватился только тогда, когда было уже поздно. Боже мой, я совсем не умею с ним обходиться. Этому причиной мое самолюбие. Я ставлю себя выше его и потому делаюсь гораздо его хуже, ибо он снисходителен к моим грубостям, а я напротив того питаю к нему презрение. Боже мой, даруй мне в присутствии его видеть больше мою мерзость и поступать так, чтобы и ему это было полезно. После обеда заснул и в то время как засыпал, услыхал явственно голос, сказавший мне в левое ухо: – „Твой день“.
«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без страха; вдруг одна небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает. Я стал давить ее руками. И только что я оторвал ее, как другая, еще большая, стала грызть меня. Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она становилась больше и тяжеле. И вдруг идет брат А. и взяв меня под руку, повел с собою и привел к зданию, для входа в которое надо было пройти по узкой доске. Я ступил на нее и доска отогнулась и упала, и я стал лезть на забор, до которого едва достигал руками. После больших усилий я перетащил свое тело так, что ноги висели на одной, а туловище на другой стороне. Я оглянулся и увидал, что брат А. стоит на заборе и указывает мне на большую аллею и сад, и в саду большое и прекрасное здание. Я проснулся. Господи, Великий Архитектон природы! помоги мне оторвать от себя собак – страстей моих и последнюю из них, совокупляющую в себе силы всех прежних, и помоги мне вступить в тот храм добродетели, коего лицезрения я во сне достигнул».
«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».
«9 го декабря.
«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».


Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.