Карлуки
Карлуки (древ. тюрк. 
, узб. qarluqlar, уйг. қарлуқлар) — тюркский кочевой племенной союз на территории Средней Азии в VIII—XV веках.
Первоначально карлукский племенной союз состоял из трех крупных племен, среди которых самым многочисленным было племя чигил[1].
В китайских источниках перечисляются некоторые другие племена карлуков: моуло (булак), чисы (чигиль) и таши (ташлык)[2].
Первые сведения о карлуках относятся к V веку. Первоначально они занимали территории между Алтаем и восточным побережьем озера Балхаш. Занимались кочевым скотоводством, охотой, постепенно переходили к оседлому земледелию. Изначально ставка Джабгу находилась в городе Суяб (на реке Чу), но в 940 центр государства был перенесён в г. Койлык в долине реки Или, вблизи современного села Койлык на севере нынешней Алматинской области. C 960 года среди карлуков начал распространяться ислам.
В 742 году уйгуры, карлуки и басмылы объединившись, уничтожили Восточно-тюркский каганат. Вождь басмылов был провозглашен верховным правителем и принял титул каган. Но в 744 году объединённые силы уйгуров и карлуков разбили басмылов и убили кагана.
В 752 году, басмылы вместе с енисейскими киргизами и тюргешами стали союзниками карлукского ябгу (также из рода Ашина) в борьбе с Уйгурским каганатом за восстановление Восточно-Тюркского каганата. Война не имела успеха для союзников. Ябгу карлуков оставил надежды на каганат и прекратил «войну за тюркское наследство».
В знаменитой битве за Туркестан между арабами (Халифат) и китайцами (династия Тан) на реке Талас (751 год) карлуки, перейдя на сторону арабов, решили исход сражения.
Эти земли позже вошли в состав Карлукского каганата (766—940), который затем заменило Караханидское государство (940—1210). В 1211 году Чингис-хану добровольно подчинились правитель Алмалыка Бузар, Арслан-хан, служивший до этого кара-китаям и найманам, а также ферганские карлуки Кадар-мелика[3].
Карлукское наречие (чагатайский язык в монгольские времена, 1220—1390) легло в основу современных узбекского (в Мавераннахре) и уйгурского (в Восточном Туркестане) языков.
Во второй половине XIX — начале XX века часть карлуков, вошедших в состав узбекского народа, жили на территории современной Кашкадарьинской, Бухарской и Сурхандарьинской областей Узбекистана[4].
Содержание
Напишите отзыв о статье "Карлуки"
Примечания
- ↑ Шаниязов К. Ш. О формировании тюркоязычных народностей Средней Азии. // Фольклор и история Востока (Материалы III Всесоюзной тюркологической конференции). — Т., 1984, с.344
- ↑ Малявкин А. Г., Историческая география Центральной Азии. Н.,1981,с.186-187
- ↑ Трепавлов В. В. Государственный строй Монгольской империи XIII в.: Проблема исторической преемственности. — М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1993. — С. 52. — 168 с. — ISBN 5-02-017646-X.
- ↑ Кармышева Б. Х. Очерки этнической истории южных районов Таджикистана и Узбекистана. М., 1976.
Известные карлуки
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Литература
- Бартольд В. В. Карлуки. // Сочинения. Т. V. — М., 1968.
- Историко-культурное наследие Туркменистана /под ред. О.Гундогдыева и Р.Мурадова
- UNDP — Стамбул, 2000.
- Шафиев Ф. Этногенез и история миграций тюркских кочевников: закономерности процесса ассимиляции. — Баку, 2000.
Ссылки
- [gazeta-bip.net/society/564-2010-08-26-05-43-22 Карлуки в забвении]
|
Это заготовка статьи о народах мира. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи по истории Азии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Карлуки
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
