Карлукский каганат
| Карлукский каганат
Қарлұқ қағанаты Qarluq xonligi | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| ||||
| Столица | Суяб, позднее Баласагун | |||
| Язык(и) | Карлукский язык | |||
| Религия | Ислам[1] | |||
| Население | Карлуки | |||
| Преемственность | ||||
| ← Тюргешский каганат Караханидское государство → | ||||
Карлу́кский кагана́т (каз. Қарлұқ қағанаты; узб. Qarluq xoqonligi, уйг. Қарлуқ хақанлиғи) — тюркское государственное образование, занимавшее территорию от Джунгарского Алатау до Среднего течения Сырдарьи, между озёрами Балхаш и Иссык-Куль, долина рек Или, Чу, Талас, отроги Тянь-Шаня, от Испаджабской области до Отрара (VIII—IX в.)[2][3][4].
После падения Западно-тюркского каганата карлуки попадают под влияние Китая, их вожди принимают китайские титулы, но относительная самостоятельность сохраняется. С начала VIII в. начинается постепенное переселение карлуков на территорию Семиречья. Именно вмешательство карлукских отрядов позволило арабам победить в Атлахской битве в 751 г.
Содержание
История
Образование
Первые сведения о карлуках относятся к V веку. Первоначально они занимали территории между Алтаем и восточным побережьем озера Балхаш. В середине VII века в состав карлукского объединения вошли: булак, чигиль, ташлык. Титул вождя объединения — эльтебер.
В 742 году карлуки совместно с уйгурами и басмылами выступили против Восточно-тюркского каганата. В результате восточные тюрки были разбиты, и на месте их каганата возникло новое государство — Уйгурский каганат (744—840).
В 746 году карлуки потерпели поражения от Уйгурского каганата и переселились в Семиречье[1][4]. В середине VIII века между карлуками и огузами развязалась война за тюргешское наследство. Огузы в этой борьбе проиграли и ушли к Сырдарье[4], а карлуки остались в Семиречье создали раннефеодальное государство — Карлукский каганат[2][3]. Правители карлуков стали носить титул ябгу (джабгу на карлукском наречии).
Политическая история
В 758 году карлуки начали наступление в Семиречье против тюргешей. Через семь лет, овладев Суябом, перенесли сюда свою столицу. Тюргеши частью подчинились, частью откочевали на восток. Карлукские отряды быстро достигли западных отрогов Тянь-Шаня, очистили от арабов Фергану и среднее течение Сырдарьи. Однако череда побед, обусловленных слабостью противника, сменилась вскоре тяжёлыми поражениями.
В 766—775 годах карлуки захватили Кашгарию, а в конце VIII века распространили своё влияние на Фергану.
В 791 году уйгуры разгромили карлуков и тибетцев у Бешбалыка, а в следующем году карлуки были разбиты арабами в Фергане. В 798 году уйгурам покорились западные карлуки, а в 812 году джабгу потерпел полное поражение, и войска уйгур дошли до Ферганы, захватив огромное количество скота и людей. Арабы воспользовались ситуацией и заставили бежать джабгу на Иртыш. Карлуки были вынуждены подчиниться уйгурам.
В 840 году енисейские кыргызы разгромили Уйгурский каганат, карлукам удалось освободиться. Уйгуры были вынуждены переселиться в Турфанский оазис и в район Ганьчжоу. В этой ситуации карлуки объявили о своей независимости, и карлукский джабгу правитель Испиджаба Бильге-Кюль Кадыр хан открыто заявил о своих правах на верховную власть, приняв новый титул каган[2][3].
Укрепление карлуков обеспокоило утвердившуюся в Средней Азии династию Саманидов. Правитель Самарканда объявил «священную войну» против тюрков. В конце IX века арабы захватили Испиджаб, напали на Тараз. После длительной осады город пал, население приняло ислам[3]. Ставка кагана перенеслась из Тараза в Кашгар[2][4].
История Карлукского каганата оказалась недолгой. В 940 году столица государства Баласагун была захвачена тюрками Восточного Туркестана — чигилями и ягма — и Карлукский каганат перестал существовать[2][3]. В Семиречье власть переходит к новой династии — Караханидам, которые на долгое время смогли объединить карлукские и тюргешские племена Жетысу и долины Сырдарьи.
Часть карлуков откочевали за реки Или и там создали новое государство — Карлукское ханство с столицей в Койлыке.
Общественное устройство
Карлукский каганат представлял собой систему, где племена владели уделами. Это препятствовало централизации власти, и власть карлукских джабгу была номинальной. Удельные правители, руководившие крупными племенами, стремились упрочить свои фактически независимые владения.
В государстве была военно-административная система правления, было социальное и сословное неравенство, общество делилось на богатых и бедных. Большая часть населения состояла из родовых общинников, которые были зависимы от власти имущих. Система господствовавшей аристократии имела строгую иерархию. Роды и племена карлуков разделялись по своей значимости.
Правящая карлукская знать владела не только пастбищами, но и городскими центрами, так в персидском географическом сочинении X века «Худуд-аль-Алам» упоминается о том, что в стране карлуков насчитывается 25 городов и поселений, среди них: Тараз, Кулан, Мерке, Атлалиг, Тузун, Балиг, Барысхан, Сикуль, Талгар (Тальхиз) и др. Столица и большинство городов карлуков находились вдоль «Великого Шёлкового Пути» и были важными культурными и экономическими центрами[4].
Этнический состав
Арабские и персидские источники говорят о том, что карлукское объединение состояло из многочисленных родоплеменных групп. Арабский географ ал-Марвази (XII век) отмечает, что в состав карлукской конфедерации входило 9 племён. Наиболее крупные племена карлуков в Семиречье и Южном Казахстане: тусхи, чигили, азкиши, тюргеши, халаджи, чаруки, барсханы[2][3].
Население также включило ираноязычных согдийцев, переселенцев из стран Ближнего Востока и Центральной Азии.
Напишите отзыв о статье "Карлукский каганат"
Примечания
- ↑ 1 2 Сосанов Кошали. История Казахстана. Справочная пособие / Бибимара Омарова. — Алматы: «Ол-Жас баспасы», 2007. — С. 26-27. — 112 с. — ISBN 9965-651-56-6.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Методические рекомендации по подготовке школьников к ЕНТ по истории Казахстана / Локотинова О. С. Гребенюк Ю. П. — Алматы: «Институт повышение квалификации и переподготовки кадров системы образования», 2005. — С. 28-29. — 100 с.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Методические рекомендации по подготовке школьников к ЕНТ по истории Казахстана / Локотинова О. С. Гребенюк Ю. П. — Алматы: «Институт повышение квалификации и переподготовки кадров системы образования», 2007. — С. 16. — 70 с.
- ↑ 1 2 3 4 5 Татьяна Владимировна Зепп. Пособие для подготовки к единому национальному тестированию (ЕНТ) по истории Казахстана / Омирбекова М; Касымхан Ж; Шаяхмет Г. — Алматы: «Зият Пресс», 2006. — С. 27. — 196 с. — 2000 экз. — ISBN 5-7667-7905-4.
Литература
- Кусаинова М. А. История Казахстана. — Шың Кітап, 2006. — С. 354. — ISBN 9965-9784-4-1.
- Байпаков К. М., Кумеков Б. Е., Пищулина К. А. История Казахстана в средние века. — второе. — Алматы: Рауан, 1997. — С. 176. — ISBN 5-625-03342-0.
См. также
Отрывок, характеризующий Карлукский каганат
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
