Иоганн Шлезвиг-Гольштейнский
Принц Иоганн фон Шлезвиг-Гольштейн (дат. Johan af Slesvig-Holsten; 9 июля 1583 — 28 октября 1602, Москва) — датский герцог, сын Фредерика II Датского и брат датского короля Христиана. В русской истории остался как «Иоанн королевич», жених царевны Ксении Годуновой, неожиданно умерший в Москве в 1602 году.
Принц Иоганн прибыл в Москву и согласился стать русским удельным князем. По словам Исаака Массы, «царь Борис изъявлял чрезвычайную радость; царица и молодая княжна видели герцога сквозь смотрительную решетку, но герцог их не видел, ибо московиты никому не показывают своих жен и дочерей и держат их взаперти».[1] Епископ Арсений Елассонский пишет, что принц «весьма понравился самой дщери и родителям её, царю и царице, и всем придворным, кто видел его, потому что был не только благороден и богат, но и был молод, а главное настоящий красавец и большой умница. Царь и царица весьма полюбили его и ежедневно принимали его во дворце, желая устроить брак».[2]
Принц Иоанн принялся изучать русские обычаи, а Ксения поехала перед свадьбой на богомолье в Троице-Сергиеву лавру (сохранилось описание её пышной поездки).[3] Но Иоганн внезапно заболел и умер в Москве, так и не увидев невесты. Его похоронили в Лютеранской церкви Святого Михаила в Немецкой слободе[4], где хоронили знатнейших особ лютеранского вероисповедания. После смерти принца все его приближённые перед возвращением на родину были щедро одарены царём Борисом.[2]
Напишите отзыв о статье "Иоганн Шлезвиг-Гольштейнский"
Примечания
- ↑ [www.hronos.km.ru/biograf/bio_k/ksenia_godunova.html Ксения Годунова в биографическом указателе Хронос]
- ↑ 1 2 Арсений Елассонский. [www.sedmitza.ru/text/439011.html Царствование благочестивейшего царя и великого князя Бориса Феодоровича Годунова всея России]
- ↑ Ксения, Борисовна Годунова // [www.rulex.ru/xPol/index.htm?pages/12/509.htm Русский биографический словарь / Под ред. А. А. Половцова]. — СПб., 1905. — Т. 12. — С. 509-510.
- ↑ П.В. Сытин. История московских улиц. — М.: Эксмо, 2008. — С. 428. — 512 с. — ISBN 978-5-699-24988-6.
Литература
- Путешествие Иоанна Датского в Москву описано в анонимной Реляции, вышедшей в 1603 г. в Магдебурге («Warhafftige Relation der Reussischen und Muscowitischen Reyse»)[books.google.ee/books?id=tG8OAAAAQAAJ&printsec=titlepage&hl=en#PPA255,M1 стр.255-298], составление которой Ф. П. Аделунг приписывает придворному проповеднику герцога Иоанна М. Иоанну Лунду или его секретарю доктору И. Веберу. См.:
- Ф. Аделунг. Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1700 г. Пер. А. Клеванова, М., 1864, стр. 66 — 75.
- Дневник советника Акселя Гюльденстерна, сопровождавшего принца Иоанна. Переведен Щербачевым и напечатан в «Чтениях Московского общества истории и древностей», 1911 г., кн. III, стр. 1 — 64.
- Другие документы, относящиеся к этому путешествию:
- Ю. Щербачева, Датский архив. Стр. 159—173;
- «Журнал министерства народного просвещения», 1887 г., июнь.
|
Это заготовка статьи о монархе, династии или её представителе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи по истории России. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Иоганн Шлезвиг-Гольштейнский
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
