Казин, Лев Христофорович

Лев Христофорович Казин
Дата рождения	3 февраля 1878(1878-02-03)
Дата смерти	1941(1941)
Принадлежность	Российская империя Российская империя-> СССР
Род войск	Российский Императорский флот
Звание	полковник Корпуса корабельных инженеров
Награды и премии

Лев Христофорович Казин (1878—1941) — корабельный инженер, судостроитель, технический директор Адмиралтейского судостроительного завода, полковник Корпуса корабельных инженеров, профессор Военно-морской академии.

Биография

Лев Христофорович Казин родился 3 февраля 1878 года. В 1897 году поступил на кораблестроительное отделение Технического училища Морского ведомства в Кронштадте. В 1900 году после окончания училища был произведён в младшие судостроители и направлен для прохождения службы на верфи Санкт-Петербурга. Работал в Кронштадтском порту и затем на Адмиралтейском заводе, где участвовал в строительстве крейсера «Аврора». После окончания в 1906 году Николаевской морской академии был произведён в старшие помощники судостроителя и вернулся на Адмиралтейский завод. Был помощником строителя броненосца «Андрей Первозванный», линкоров «Полтава» (главный строитель В. А. Лютер) и «Гангут».

Неоднократно выполнял поручения Морского технического комитета по проведению технического заключения по новым кораблестроительным проектам. В 1910 году рассматривал в ходе проведения конкурса эскизные проекты строительства новых подводных лодок и составлял отзывы о них. Весной 1911 году был включён в состав комиссии Морского технического комитета по определению состояния постройки первого в мире подводного минного заградителя «Краб», который строился в Николаеве на судоверфи «Наваль». Комиссия должна была выработать планы дальнейшего строительства заградителя.

В июне 1912 года вернулся в Санкт-Петербург и стал главным строителем линкора «Гангут» вместо полковника Л. Л. Коромальди. 6 декабря того же года был произведён в подполковники Корпуса корабельных инженеров.

С 1915 года был главным строителем крейсеров «Бородино» и «Наварин» на завершающей стадии постройки, одновременно отвечал за проведение капитального ремонта крейсера «Аврора». Кроме того руководил, созданными в 1916 году Авиационными мастерскими и испытательной станцией (АМИС) Морского ведомства, которые были созданы для проектирования и испытания новых типов гидроаэропланов и вы¬работке требований к авиационной технике и материалам. . C 1917 года руководил заводским бюро по постройке линейных кораблей и крейсеров, был строителем 13 металлических несамоходных судов для Белого моря.

После Октябрьской революции был назначен техническим директором Адмиралтейского завода, а с мая 1920 года избран рабочими в состав правление предприятия. В 1921 году после объединения Адмиралтейского завода с Балтийским был назначен начальником кораблестроительного конструкторского бюро. Руководил проектированием первой серии советских транспортных судов (лесовозов и рефрижераторов). В 1920-е годы по рекомендации учёного-кораблестроителя А. И. Крылова читал лекции по кораблестроению на вновь организованном кораблестроительном отделе Морской академии и в Морском инженерном училище на специальных курсах офицерского состава. В первой половине 1927 года был старшим руководителе цикла «Корабельная архитектура» в Морской академии и утверждён в профессорском звании без защиты диссертации.

В 1930-е годы был репрессирован по делу «антисоветских вредительских организаций по Ленсудотресту и питерским заводам», но освобождён. В последние годы жизни переехал в Пермь, где на местном судостроительном заводе организовал проектирование и постройку железных буксирных судов.

Умер Лев Христофорович Казин в 1941 году (по другим данным в 1940).

Награды

• орден Святого Станислава 3 степени (1911);
• орден Святой Анны 3 степени (16 марта 1915);
• светло-бронзовая медаль «В память 300-летия царствования дома Романовых» (1913);
• светло-бронзовая медаль «В память 200-летия морского сражения при Гангуте» (1915).

Литература

• Быховский И. А. Конструктор военных и транспортных судов: (К 100-летию со дня рождения Л. Х. Казина)// Судостроение. — 1978. — № 12. — С. 59-60
• ЦГИА. Фонд 1434. Опись 11. Дело 106. Казин Лев Христофорович

Отрывок, характеризующий Казин, Лев Христофорович

Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.