Камаи
Агрогородок
|
Камаи (белор. Камаі) — агрогородок (до 2005 — деревня), центр Камайского сельсовета в Поставском районе Витебской области. Расположен за 18 км на юго-запад от Постав, за 12 км от железнодорожной станции Годутишки, на пересечении автомобильных дорог Поставы — Лынтупы и Нарочь — Годутишки.
Содержание
Этимология названия
Согласно одной из гипотез, название происходит от финского слова kamai — «бурелом».[2]
История
XVI—XVII века
Впервые Камаи упоминаются в начала XVI ст. как поместье князя Глеба Пронского. После его смерти (1513) поселение перешло во владение вдовы, а в 1533 году — к сыновьям Андрею и Фредерику.
В 1550 году Камаи упоминаются как местечко, которое согласно административно-территориальной реформы (1565—1566) вошло в состав Ошмянского повета Виленского воеводства. После смерти Ф. Пронского (1555) владельцем поселения в 1572 году стал его сын Александр. Он продал Камаи Фоме Рудомину-Дусятскому. В 1592 году Камаями владел Ян Рудомин-Дусятский, который в 1603—1606 годах построил здесь каменный храм Иоанна Крестителя, при котором с 1643 года существовал госпиталь на 5 мужчин и 13 женщин. В 1673 году храм был отстроен после пожара.
XVIII—XIX века
С 1722 года Камаи находились во владении Сулистровских.
В 1795 году Камаи вошли в состав Российской империи, где являлись центром волости Виленского, позже Свентянского уезда.
В 1847 году еврейская община Камаев насчитывала 199 человек.
В начале 1880-х годов в Камаях действовали костёл, еврейская молитвенная школа, госпиталь, работали 4 магазина, трактир, пивоварня, мельница, проводились 8 регулярных ярмарок.
В 1886 году здесь было 28 дворов, волостная управа, костёл, богадельня, школа, 4 магазины, трактир, 7 регулярных ярмарок.
XX—XXI век
На 1905 год действовало народное училище, работали магазин и почтовое отделение. На 1909 год — 35 дворов. В 1915 году в Камаях служил ксендзом белорусский поэт начала XX века Казимир Сваяк.
Согласно Рижскому мирному договору (1921) Камаи были включены в состав Польши, где являлись центром гмины Свенцянского повята Виленского воеводства. В 1937 году существовали одноименное местечко (79 дворов) и поместье Камаи (4 двора).
В 1939 Камаи вошли в состав Белорусской ССР, где 25 ноября 1940 года сделались центром сельсовета Годутишковского, позже Поставского районов.
Во время немецкой оккупации в 1941—1944 годах еврейское население деревни было перемещено в гетто в Кобыльнике и уничтожено.
В 1945 году здесь была открыта механическая мельница.
В 1971 году в Камаях было 164 двора, работали средняя школа, дошкольное учреждение, дом культуры, библиотека, больница, аптека, мельница, швейная мастерская, почта, столовая.
Известные уроженцы и жители
- Казимир Сваяк (1890—1926) — белорусский поэт.
- Якуб Адамович Якубовский (1932-1998) — татарский белорусский крупный энциклопедист, журналист.
- Бронислав Рутковский (1898-1964) - белорусский и польский органист, педагог, музыкальный критик, дирижер и композитор.
Достопримечательности
- Католическая церковь Иоанна Крестителя (1603—1606)
- Каменный крест XV—XVI веков
Находится крест в самом центре поселения в 30 метрах от костела Иоанна Крестителя. Крест внушительных размеров: высота 2, 5 м, ширина до 0,7 м, толщина 0,6 м. В нём имеется треугольная ниша. Под ней находятся четыре ряда едва заметных знаков. Ниже их высечен круг диаметром около 9 см, под которым имеется знак в виде зонтика. Над нишей сохранились буквы и цифры «R 1803». На северной стороне креста ниже перекладиной сохранилась буква В. Высечен крест из большого валуна розового гранита рапакиви, который, вероятно, был принесен сюда 20─17 тыс. лет назад из Скандинавии. Насчет даты возведения креста есть несколько версий. В томе «Свод памятников истории и культуры Беларуси. Витебская область» утверждается, что вырублен он в XV—XVI веках. Авторы статьи «Эти удивительные камни Поставщины» в книге «Память. Поставский район» склоняются к версии, что крест был поставлен во время строительства храма в 1603—1606 гг. Краеведы И. Зямчонак и Я. Древницкий приурочивают возведение креста к 200-летию строительства костела (1803 г.) Но, наверное, крест все-таки создан значительно раньше XIX века, так как очень архаично выглядит он рядом с костелом и по сравнению с подобными памятниками того времени.
- Братская могила советских воинов и партизан (1953);
- Старое еврейское кладбище[3];
- Памятник землякам (1967);
Население
На 1997 год в Камаях насчитывалось 301 двор, на 2001 год — 294, на 2011 год — 327[4].
Численность населения составляла:
Предприятия и организации
- ОАО "Камайский-агро"
- Камайское лесничество
Напишите отзыв о статье "Камаи"
Примечания
- ↑ [zip.belpost.by/index/search?name_soato=%CA%E0%EC%E0%E8&street=&btn_seek=%C8%F1%EA%E0%F2%FC Белпошта]
- ↑ Пракаповіч І. М. Назвы нашых мясцін. — Мінск: Кнігазбор, 2013. — 192 с. — 400 экз. — ISBN 978-985-7057-48-1.
- ↑ [shtetle.co.il/Shtetls/kamai/kamai.html Восстановлено старое кладбище]
- ↑ [postavy.vitebsk-region.gov.by/ru/sovety/ Камайский сельсовет]
Литература
- Свод памятников истории и культуры Белоруссии. Витебская область / ред. С. В. Марцелев [и др.]. — Минск: БелСЭ им. Петруся Бровки, 1985. — С. 324—325.
Ссылки
- [globus.tut.by/kamai/index.htm Камаи на сайте globus.tut.by]
Отрывок, характеризующий Камаи
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.
Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
