Каменский, Адам

Адам Каменский

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Aдам Каме́нский-Длу́жик (польск. Adam Kamieński-Dłużyk, белор. Адам-Рыгор Каменскі-Длужык; около 1635 — около 1676) — польский путешественник XVII века, автор первого на польском языке описания Сибири.

Биография

Адам Каменский родился в шляхетской семье (герба Слеповрон), имеющей литовское происхождение, на территории современной Белоруссии.Сведения в польских и белорусских источниках об Адаме Каменском отсутствуют, известно только то, что он сам написал о себе в Диариуше – служил «панцырным товарищем», то есть латником или рыцарем панцырной кавалерии Речи Посполитой.

Служил в войске Великого княжества Литовского. Принимал участие в сражениях Русско-польской войны (1654—1667).

В 1660 был взят в плен русским войском во время битвы на реке Басе — между Могилевом и Шкловом и отправлен с другими пленниками в Могилев, a затем в Москву и Ярославль за Урал. По сохранившимся архивным документам "Сибирского Приказа", Адам Каменский был принудительно направлен на военную службу в Якутск.

Вместе с другими заключенными добирался до Якутска через Тобольск, Енисейск и Усть-Кут. В острог Якутска попали 16 августа 1662. Отбывал двухлетнюю службу на р.Индигирке, Алазее и Колыме. Тогда же побывал в бассейне рек Лены и Амура.

В 1664–1668 служил дворским (надзирателем) тюрьмы в якутском остроге.

По андрусовскому перемирию между Россией и Речью Посполитой в 1668 г. в составе группы пленников был отпущен в Москву, откуда, по обмену пленных, вернулся домой, в Оршу в ноябре 1671 года.

После возвращения в Речь Посполитую написал отчет о пребывании в плену и в ссылке, в котором сделал природо-этнографическое описание Сибири.

Написал свои воспоминания о пребывании в Сибири, о своем участии в трудном морском плавании с р. Лены вокруг всей северо-восточной части Сибири. Свой Дневник озаглавил «Dyaryusz więzienia moskiewskiego, miast i miejsc». Это первое сохранившееся в истории описание пребывания в Сибири на польском языке.

Воспоминания Адама Каменского были обнаружены только в 1870 ксендзом (священником) Александром-Матеем Марианским, который опубликовал их в 1874.

Ленинградский историк Б. П. Полевой обнаружил в Центральном государственном архиве древних актов в Москве среди документов Сибирского приказа окладные книги Якутского острога и по ним существенно уточнил ряд моментов сибирского периода биографии А. Каменского. В частности, Б. П. Полевой установил, что Каменский был оршанским шляхтичем, что провел он в плену не четыре года (как сам писал), а десять лет; что умер не в 1667 г., как утверждали некоторые исследователи, а позже; что А. Каменский скрыл в записках свою службу в Якутске тюремным надзирателем.

Публикация

• Kamieński-Dłużyk. Dyaryusz wiezienia moskiewskigo miast i miejsc spisany przez Adama Kamienskiego. — Warta. Książka zbiorowa. Poznań, 1874

Ссылки

• Dyaryusz więzienia moskiewskiego miast i miejsc spisany przez Adama Kamieńskiego // Warta. Książka zbiorowa ofiarowana księdzu Franciszkowi Bаżyńskiemu proboszczowi przy kościele św. Wojciecha w Poznaniu na Jubileusz 50-letniego kapłaństwa w dniu 23. kwietnia 1874. оd jego przyjaciól i wielbicieli. (S popiersiem Jubilara.). W Poznaniu. 1874. S. 378-388.
• Каменскі Длужык А. Дыярыуш маскоўскага палону з апісаннем гарадоў і мясцовасцей. [пераклаў на беларускую мову А. Ф. Коршунаў] // Беларуская літаратура і літаратуразнаўства. Міжвузаўскі зборнік. Вып. 2. Мінск. 1974. С. 186-207.
• Каменский-Длужик А.-Г. Сибирская реляция. [Пер. Барковский А.] // Полярная звезда. № 1. 1997. Якутск. С. 80-87.
• Kamieński Dłużyk A. Diariusz więzienia moskiewskiego, miast i miejsc spisany przez... Z pierwodruku wydali oraz prypisami i komentarzami opatrzyli Antoni Kuczyński, Borys Polewoj, Zbigniew J. Wójcik. // Dwa polskie pamiętniki z Syberii XVII i XVIII wiek. Wrocław. 1997. S. 13-39.
• Aleksander Rembowski, Jan Moskorzowski, Dyaryusz więzienia moskiewskiego, miast i miejsc, Biblioteka Ordynacyi Krasińskich, Warszawa 1895.* [historiaswiata.com.pl/wpis/52/Marcin Maciuk, Polscy zesłańcy na Syberię w XVII wieku]
• Pierwsi Polacy w sybiryjskiej niewoli // Ruch literacki. Nr. 28. Lwów. 8 lipca. 1876. S. 32.
• Пыпинъ А. Н. Исторія русской этнографіи. Т. IV. Бѣлоруссія и Сибирь. С.-Петербургъ. 1892. С. 316.
• Бѣлокуровъ С. А. Юрiй Крижаничъ въ Россiи. (По новымъ документамъ). Москва. 1901. С. 48, 70. [Приложенія V. О лицахъ, сосланныхъ въ Тобольскъ за 1654-1662 гг.]
• M. D. [M. Dubiecki] Kamieński Adam // Wielka encyklopedya powszechna ilustrowana. T. XXXIII-XXXIV. Warszawa. 1903. S. 559-560.
• Turkowski T. Dłużyk Kamieński Adam // Polski słownik biograficzny. T. V/2. źeżyt 22. Kraków. 1939-1946. S. 200.
• Поручная запись атамана казачьего Михаила Стадухина, атамана казачьего Семена Дежнева, пятидесятника Григория Татаринова с товарищами по казачьем сыне Дмитрие Алексееве, верстаемом в казачью службу // Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов XVII века на северо-востоке Азии. Сборник документов. Москва. 1951. С. 521-522, 572.
• Полевой Б. П. [ostrog.ucoz.ru/news/zabytyj_istochnik_svedenij_po_ehtnografii_sibiri_xvii_veka_o_sochinenii_adama_kamenskogo_dluzhika/2014-09-02-1469 Забытый источник сведений по этнографии Сибири XVII века. (О сочинении Адама Каменского-Длужика)] // Советская этнография. № 5. 1965. Москва. С. 122-129.
• Полевой Б. П. О пребывании в России Адама Каменского-Длужика, автора первого польского сочинения о Сибири // Historia kontaktów Polsko-Rosyjskich w dzedzinie geologii i geografii (Monografie z Dziejów Nauki i Techniki. T. LXXXII.). Wrocław-Warszawa-Kraków-Gdańsk. 1972. S. 9; 275-282.
• Полевой Б. П. Еще раз о Каменском-Длужике // Советская этнография. № 4. 1974. Москва. С. 116-120; 190-191.
• Sajkowski A. Z pól bitewnych nad Basią do kraju Jakutów. // Sajkowski A. W stronę Wednia. Dole i niedole wojenne w świetle listów i pamiętników. Poznań. S. 220-254; 363-364; 380; 383.
• Багдарыын Сүлбэ. Сөптөөх дуо? // Кыым. Ахсынньи 28 к. № 297. Якутскай. 1989. С. 4.
• Зыков Ф. М. Периодическая печать и некоторые вопросы межнациональных отношений в Якутии. // Национальные отношения в регионах страны: история и современность. Материалы всесоюзной научной конференции 27-28 июня 1991 г., г. Якутск. Ч. II. Якутск. 1992. С. 84; 88.
• Баркоўскі А. І. [А.] Каменскі Адам // Беларускія пісьменнікі. Біябібліяграфічны слоўнік. Т. 6 (Дадатак). Мінск. 1995. С. 610-611.
• Марианский А. Диариуш московского плена, городов и местностей Адама Каменского // Полярная звезда. № 1. Якутск. 1997. С. 79.
• Саламевіч І. У. Каменскі (Длужык-Каменскі) Адам-Рыгор // Беларуская энцыклапедыя ў 18 тамах. Т. 7. Мінск. 1998. С. 517.
• Каменский (Длужик Каменский) Адам // Энциклопедия Якутии. Т. 1. Москва. С. 331.
• Пазднякоў В. Каменскі-Длужык Адам (? – пасля 1672) // Вялікае княства Літоўскае. Энцыклапедыя ў двух тамах. Т.-2. Мінск. С. 25.

Отрывок, характеризующий Каменский, Адам

Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.