Каннингем, Уильям

Уильям Каннингем
William Cunningham
Дата рождения:	29 декабря 1849(1849-12-29)
Место рождения:	Эдинбург
Дата смерти:	10 июня 1919(1919-06-10) (69 лет)
Место смерти:	Кембридж
Научная сфера:	история, экономическая история, экономика
Место работы:	Кембриджский университет
Альма-матер:	Эдинбургский университет
Известен как:	родоначальник экономической истории

Уильям Каннингем (англ. William Cunningham, 29 декабря 1849 Эдинбург — 10 июня 1919 Кембридж) — английский историк, родоначальник экономической истории в качестве самостоятельной дисциплины.

Как и представители немецкой исторической школы, Каннингем утверждал «относительность экономических учений». Он считал, что изучение экономической истории необходимо для знания экономических фактов, что и является наилучшим введением в экономическую науку.

Главной работой Каннингема является «Рост английской промышленности и торговли» (англ. The Growth of English Industry and Commerce), написанная в 1882 году. Книга оказала огромное стимулирующее влияние на преподавание и исследовательскую работу в университетах Англии.

Родился в Эдинбурге 29 декабря 1849 года в семье видного шотландского адвоката. Получил образование в Эдинбургском и Тюбингенском университетах. В Тринити-колледже Кембриджского университета изучал этику и в 1872 окончил его с отличием. 1874—1891 годах был лектором по истории в Кембридже. В 1891 г. он занял кафедру экономики в Королевском колледже в Лондоне, но продолжал жить в Кембридже в качестве внештатного сотрудника.

Каннингем был одним из основателей и первых членов Британской академии. Стал членом совета Академии в 1887 году, занимал должность президента секции экономики Британской ассоциации (в 1891 и 1895 годах) и Королевского исторического общества (в 1910—1913 годах)

В 1899 и 1914 годах посетил США, где читал лекции по экономической истории в Гарвардском университете.

Умер Каннингем в Кембридже 10 июня 1919 года.

Литература

• Блауг М. Каннингем, Уильям // 100 великих экономистов до Кейнса = Great Economists before Keynes: An introduction to the lives & works of one hundred great economists of the past. — СПб.: Экономикус, 2008. — С. 112-113. — 352 с. — (Библиотека «Экономической школы», вып. 42). — 1 500 экз. — ISBN 978-5-903816-01-9.

Отрывок, характеризующий Каннингем, Уильям

Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.