Карашвили, Андрей

Андрей Карашвили ანდრია ყარაშვილი
Дата рождения	30 ноября 1857(1857-11-30)
Место рождения	Тифлис, Российская империя
Дата смерти	15 марта 1925(1925-03-15) (67 лет)
Место смерти	Тифлис, Грузинская ССР
Профессии	композитор скрипач педагог

Андре́й Никола́евич Карашви́ли (груз. ანდრია ყარაშვილი; 30 ноября 1857, Тифлис, Российская империя, ныне Тбилиси, Грузия — 15 марта 1925, там же) — грузинский композитор, скрипач и педагог.

Биография

Учился в Петербургской консерватории. В 1885 году окончил Варшавскую консерваторию (класс скрипки Изидора Лотто). Вернувшись в Тифлис, с успехом выступал с сольными концертами как скрипач. Один из первых грузинских профессиональных композиторов. Автор популярных романсов «Лишь ты», «Истомлённый, больной» и других. Преподавал игру на скрипке в грузинской гимназии, музыкальном училище Грузинского филармонического общества и во 2-й Государственной консерватории. Среди его учеников: Шалва Асланишвили, Григорий Киладзе, Иона Туския, Григорий Чхиквадзе и другие. Составил сборник упражнений для скрипки, основанный на грузинских народных песнях.

Внук Арчил Кацарава, первая скрипка оркестра радио и телевидения Грузинской ССР и Камерного оркестра Грузии.

Сочинения

• пьеса для фортепиано «Сазандари»
• струнный квартет на грузинские народные темы
• пьеса для скрипки «Пчёлка»
• пьеса для скрипки «Перпетуум мобиле»

Литература

• Музыкальный энциклопедический словарь / Гл. ред. Г. В. Келдыш. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — с. 237 — ISBN 5-85270-033-9

Ссылки

Классическая музыка   Грузия

Отрывок, характеризующий Карашвили, Андрей

Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.