Карнеев, Егор Васильевич

Егор Васильевич Карнеев<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">генерал-лейтенант</td></tr>
Директор Департамента горных и соляных дел
1831 — 1837
Предшественник:	?
Преемник:	Ковалевский, Евграф Петрович (старший)
Рождение:	1773(1773)
Смерть:	1849(1849)
Супруга:	Лашкарева, Елена Сергеевна
Награды:

Егор Васильевич Карнеев (1773—1849) — генерал-лейтенант, директор Департамента горных и соляных дел, директор Горного кадетского корпуса, член совета Министерства финансов, сенатор, переводчик, писатель.

Биография

Происходил из дворян Харьковской губернии. Проходил обучение в Харькове, затем учился в Московском университете.

В 1789 году поступил на службу в лейб-гвардии Семеновский полк.

В 1796 году произведен в капитаны с назначением состоять при дежурстве у князя H. В. Репнина.

В 1798 году назначен состоять при генерале от инфантерии Ласси инспекторским адъютантом.

11 июня 1799 года, по воле императора Павла, был отставлен от службы.

С 1800 года — на гражданской службе, вначале — цензором в Виленской цензуре, затем последовательно занимал должности экспедитора канцелярии генерал-прокурора Беклешева (1801 г.), правителя канцелярии архангельского (1802 г.) и николаевского военных губернаторов (1803 г.), начальника отделения медицинской экспедиции Министерства внутренних дел (1804 г.), начальника отделения в экспедиции Государственного Хозяйства (1805 г.).

В 1809 году назначен управляющим Главным управлением мануфактур.

В 1811 году был назначен директором Департамента Мануфактур и Внутренней Торговли. Состоя в этой должности он неоднократно был командирован в разные губернии для обозрения фабрик и заводов. В июне 1816 года он был определен председателем комитета, учрежденного в Москве для снабжения войск сукнами. За значительные сбережения был награждён орденом св. Владимира 2 степени.

В 1822 году назначен попечителем Харьковского учебного округа.

16 августа 1824 года определен управляющим Департаментом горных и соляных дел и одновременно директором Горного кадетского корпуса и членом совета Министерства финансов.

В 1825 году стал инициатором издания при Горном департаменте «Горного Журнала или собрания сведений о горном и соляном деле, с присовокуплением новых открытий по наукам, к сему предмету относящимся», который должен был служить для распространения сведений и новых открытий по горной части и давать возможность служащим по горному ведомству следить за успехами и ходом наук в Западной Европе.

С 1825 года состоял членом Главного правления училищ и Мануфактур-совета (с 1828 года).

В 1826 году по инициативе Карнеева были дарованы важные права и преимущества по горной службе и Горный кадетский корпус было переименован в Горный институт, при этом воспитанники двух высших классов получили звание студентов.

В 1830 году был командирован на Луганский литейный завод для изыскания на месте средства к приведению его в лучшее положение.

В 1834 году был переведен в Корпус горных инженеров генерал-лейтенантом, он неоднократно исполнял обязанности начальника штаба Корпуса горных инженеров.

В 1836 году Карнеев был командирован в Крым и на бессарабские соляные озера для осмотра местных соляных производств.

18 апреля 1837 года он был уволен от занимаемых должностей директора Департамента горных и соляных дел и Горного кадетского корпуса и пожалован званием сенатора, с назначением присутствовать в Межевом департаменте сената.

Умер Карнеев Егор Васильевич 17 января 1849 года.

Труды

Известны его труды: «Приключения Бониквеста, сына Целестанова, обитателя счастливой страны Интры» (Москва, 1800 — духовно-нравственное сочинение, написанное Карнеевым, когда он был ещё студентом); «Божественная философия в отношении к непреложным истинам, открытым в тройственном зерцале: вселенныя, человека и священного писания» (с франц., Москва, 1818—1819); «Дух законов» (сочинение Монтеске, с франц., СПб., 1839, 2 изд. 1862); «Le Christ devant le siècle» (с франц.; в «Маяке», 1845); «Псалтырь», переложенный в русские стихи (СПб., 1846); «Творения Тертуллиана» (СПб., 1847, 2 изд. 1849—1850); «Творения Лактанция» (СПб., 1848).

Источники

• Формуляр Карнеева в архиве Сената.
• Д. Соколов, «Историческое и статистическое описание Горного кадетского корпуса».
• А. Лоранский, «Исторический очерк Горного Института»; Геннади, «Словарь».

Ссылки

• [pusk.by/bbe/52001/ Карнеев, Егор Васильевич]

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

При написании этой статьи использовался материал из Русского биографического словаря А. А. Половцова (1896—1918).

Отрывок, характеризующий Карнеев, Егор Васильевич

– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.