Кватахеви
Кватахеви или Квабтахеви[1] (груз. ქვათახევი, ქვაბთახევი) — средневековый грузинский православный монастырь в Шида Картли, Грузия, 55 км к западу от Тбилиси.
Монастырский комплекс Кватахеви находится вблизи деревни Кавтисхеви в конце ущелья, срезанного потоком, в северных склонах Триалетского хребта, защищённый с трёх сторон крутыми горными склонами. Он основан в XII—XIII веках, и напоминает монастыри грузинской Бетании и Питарети своими архитектурными формами и украшением, отражая современный канон храмовой грузинской церковной архитектуры. В сечении храма — почти квадрат, с куполом, размещённым на двух свободно стоящих столбах и на двух столбах, спускающихся с карнизов алтаря. Внутреннее пространство церкви формируется пересечением крестообразного помещения и купола.
Здание имеет два портала (входа), один — на юге, второй — на западе. Фасад покрыт мелко тесаными каменными белыми квадратными плитками. Украшение изобилует лепниной, особенно вокруг окон и основания купола; восточный фасад украшен большим витиеватым крестом.
Исторически, Кватахеви также был литературным центром, где было скопировано несколько рукописей. Он также обладал значительными сокровищами, средневековыми грузинскими ювелирными изделиями, значительная часть которых была впоследствии приобретена и в настоящее время выставлена в Москве в Государственном Историческом музее[2].
Монастырь был значительно поврежден во время нашествия Тимура на Грузию в XIV веке, но впоследствии был восстановлен практически полностью под патронажем князя Ивана Тарханова-Моуравова в 1854. Колокольня была добавлена в 1872.
Напишите отзыв о статье "Кватахеви"
Примечания
Литература
- Nodar Sh. Dzhanberidze (1965), Architectural Monuments in Georgia, p. 16. Literatura da Khelovneba.
Отрывок, характеризующий Кватахеви
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
