Купол

Ку́пол (итал. cupola — купол, свод, от лат. cupula, уменьшительное от cupa  — бочка) — пространственное покрытие зданий и сооружений, по форме близкая к полусфере или другой поверхности вращения кривой (эллипса, параболы и т. п.). Купольные конструкции перекрывают преимущественно круглые, многоугольные, эллиптические в плане помещения и позволяют перекрывать значительные пространства без дополнительных промежуточных опор. Образующими формами служат различные кривые, выпуклые вверх. От вертикальной нагрузки в купольных конструкциях возникают усилия сжатия, а также горизонтальный распор на опорах.

История

История куполов началась ещё в доисторические времена, они встречаются в доисторических памятниках Галлии, в нурагах, или нурагенах, Сардинии (они представляют собой круглую каменную платформу, на которой стоит обыкновенно конический столб с округлённой вершиной, в котором находятся несколько камер, расположенных одна над другой; камеры эти перекрыты каждая ложным сводом), в надгробных памятниках Лидии, в сокровищницах первобытной Греции (например, сокровищница Атрея в Микенах), в этрусских погребальных склепах, в нубийской пирамиде Курна; но более всего они были в употреблении, по-видимому, у древних халдеев и персов, как о том свидетельствуют дошедшие до нас изображения их построек и археологические раскопки, произведённые в местах нахождения их давно исчезнувших городов. Древние купола были ложными. В них горизонтальные ряды каменной или кирпичной кладки нависали один над другим и не передавали стенам горизонтальных усилий. Зодчество классической Греции почти не прибегало к форме купола; тем не менее её представляет монолит, покрывающий собою небольшой хорагический памятник Лисикрата в Афинах.

Технологически сложные и большие каменные купола правильной сводчатой конструкции стали сооружать после изобретения бетона во время Римской архитектурной революции при строительстве храмов и больших общественных сооружений. Римляне, разработав приёмы кладки купола, в период расцвета своего искусства смело пользовались им для перекрытия без опор весьма обширных центрических пространств. Считается, что самый древний купол из ныне существующих расположен в римском Пантеоне, возведённом примерно в 128 году нашей эры. Здесь полусферический купол, снабжённый вверху круглым отверстием для пропуска света, перекрывает круглое здание 43½ м в диаметре. У древних римлян купол украшался изнутри разделкой в виде выступающих вперёд вертикальных и горизонтальных рёбер, образующих кессоны.

Позже традиция куполостроения была перенята византийской религиозной и культовой архитектурой. Византийские архитекторы впервые удачным образом разрешили задачу помещения купола над основанием не только круглого, но и квадратного и вообще многоугольного плана посредством устройства тромпов и парусов, или пандантивов. Кульминацией этого периода стало применение парусной технологии при возведении Софийского собора в Константинополе. Купол стал важнейшим элементом архитектуры византийского храма. Усовершенствованный византийцами купол распространился из Византии по всем её провинциям и странам, подвергшимся её влиянию. Купола над крестово-купольными храмами стали возводить на западе Европы, в Армении (церковь Святой Рипсиме в Эчмиадзинском монастыре, VII век), Грузии (храм Джвари около Мцхеты, VII век) и на Руси (собор Святой Софии в Киеве, XI век). На Апеннинском полуострове куполами известны Баптистерий православных и базилика Сан-Витале в Равенне, собор Святого Марка в Венеции (здесь над куполом устроена кровля, отличающаяся от него очертаниями; начало строительства — IX век); на берегах Рейна — императорская капелла в Ахене; во Франции — Собор Сен-Фрон в Перигё.

После завоевания мусульманами империи Сасанидов и Византийского Ближнего Востока купол стал также частью мусульманской архитектуры (мечеть Биби Ханум в Самарканде, начало XV века).

Высшую степень развития купол получил в итальянском зодчестве эпохи Возрождения (купол флорентийского собора Санта-Мария-дель-Фьоре (Брунеллески, XV век), купол над римским собором Святого Петра (Микеланджело, XVI век) и многие другие). В период барокко купола были атрибутом самых больших построек и дворцов.

В XIX веке купол стали использовать при строительстве важнейших государственных сооружений. В строительстве домов купола использовались редко. При возведении куполов стали использовать металлический каркас, железобетон, остекление. Замечательны по своей величине, искусной конструкции и изяществу купола́ собора Инвалидов и Пантеона в Париже, лондонского собора Святого Павла, в Германии — берлинского Королевского музея (К. Шинкель); в России — московского храма Христа Спасителя и петербургского Исаакиевского собора.

В XX веке с развитием технологии строительства и появлением новых материалов, в том числе полимерных, архитекторы стали проектировать ещё более разнообразные формы купольных перекрытий (например, геодезические купола Р. Фуллера). Купола получили большое распространение при строительстве спортивных и зрелищных сооружений.

	Нураг в Лосе, Сардиния. Современное состояние		Памятник Лисикрата в Афинах		Кессонированный купол римского Пантеона		Софийский собор в Киеве. Реконструкция. Макет		Купола собора Святого Марка в Венеции

Купол в исламской архитектуре

Одними из старейших примеров куполов в исламском зодчестве являются конструкции Купола Скалы, Купола Цепи и мечети Аль-Акса в Иерусалиме, а также Мечеть Омейядов в Дамаске. Все эти сооружения наследовали черты, свойственные византийской архитектуре, прообразы, использованные архитекторами этих зданий, ведут к византийским купольным зданиям с внутренним обходами и базиликам. Однако исламские мастера сумели отойти от знакомых им образцов и создали примеры истинно мусульманского творчества. Купол Скалы был построен в 691 году по инициативе Абд аль-Малика. Возможно, при его создании мастера ориентировались на конструкции храма Гроба Господня. Купол сооружения представляет собой двухслойную деревянную конструкцию 20,44 метра в диаметре и 30 метров в высоту. Он покоится на барабане, подпираемом шестнадцатью колоннами и столбами. Вокруг этого круга колонн располагается октогональная аркада из 24 колонн и столбов. В настоящее время купол покрыт снаружи позолоченным алюминием. Несмотря на то, что за прошедшие века конструкция перенесла множество повреждений, в целом она осталась неизменной с древнейших времён. Купол Цепи стал прообразом многих последующих сооружений с октогональной структурой в основании.

Следует отметить купольные конструкции в таких древнейших сооружениях как, например, мечеть Укба в Кайруане, Тунис, где имеется несколько куполов, крупнейший из которых располагается над михрабом и проходом из молельного зала во внутренний двор. Купол покоится на восьмиугольном барабане, в основании которого квадратная база. Данный купол, история которого уходит к первой половине девятого века, считается одним из старейших и наиболее примечательных куполов в исламской архитектуре. Кордовская соборная мечеть (ныне римско-католический собор в Кордове, Испания, также относится к жемчужинам исламской архитектуры. Он имеет четыре купола, центральный из которых базируется на четырёхугольном основании из арок, которые развиваются в восемь перекрещивающихся арок, которые и поддерживают купол.

Виды куполов

Поясной купол

См. также: Ложный свод

Поясной купол отличается от «настоящего купола» тем, что он состоит из отдельных горизонтальных слоёв. Каждый следующий слой немного выступает над предыдущим и поддерживается консолью, в самом верху сходясь к центру. Примером такого купола является сокровищница Атрея.

Купол-луковица

Купол-луковица имеет выпуклую форму, плавно заостряющуюся на вершине, похожую на луковицу. Чаще всего такие купола применяются в России, Турции, Индии и на Среднем Востоке. Купола такой формы чаще всего используются в строительстве храмов русской православной церкви. Хотя самые ранние каменные церкви на Руси имели купола византийского (парусного) стиля, позднее они почти полностью были вытеснены куполами-луковками. Такие купола имеют больший диаметр, чем основание, установлены на барабане, а их высота обычно превышает ширину. Хотя самые ранние сохранившиеся постройки с таким типом купола относятся к XVI веку, иллюстрации из старых хроник свидетельствуют, что они появились уже не позднее конца XIII века. Как и шатры, купола первоначально использовались только в деревянных церквях и стали применяться в каменной архитектуре гораздо позже. Но и тогда они изготовлялись из дерева или металла и устанавливались на каменный барабан. Известным инженером-архитектором, специализировавшимся на куполах православных церквей, был Сергей Николаевич Падюков (1922—1993), сконструировавший купола и участвовавший в постройке и реконструкции 44 церквей в США.

Церковь с несколькими куполами-луковицами является типичной формой русской церковной архитектуры, которая отличает её от архитектуры других православных народов и христианских конфессий. Во многих западных странах силуэт церкви с такими куполами часто ассоциируется с Россией в целом. Исторически первыми примерами подобных русских церквей являются деревянный предшественник Софийского собора в Новгороде с 13-ю куполами (989) и первый храм на месте каменной Десятинной церкви с 25-ю куполами в Киеве (989—996). Количество куполов обычно имеет символическое значение в русской архитектуре, например, 13 куполов символизируют Христа с 12 апостолами, а 25 куполов — ещё и с 12 пророками Ветхого Завета. В сравнении с византийскими (парусными) куполами, купола русских церквей обычно меньшего размера и часто покрываются позолотой или ярко окрашиваются.

Овальный купол

Овальные купола являются частью архитектуры барокко. Само название происходит от латинского слова ovum, означающего яйцо. Чаще всего овальные купола связывают с именами архитекторов Л. Бернини и Ф. Борромини, однако первый овальный купол барокко был построен Джакомо да Виньола для церкви Сант-Андреа-ин-Виа-Фламина (называемой также Сант’Андреа-дель-Виньола). Строительство было заказано папой Юлием III в 1552 году и окончено в следующем году. Самый большой овальный купол был построен в Викофорте архитектором Франческо Галло.

Полигональный купол

Горизонтальные сечения полигональных куполов представляют собой многоугольники. Одним из самых известных примеров таких куполов является восьмиугольный купол собора Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции, возведённый Филиппо Брунеллески.

Парусный купол

Парусные купола, называемые также византийскими куполами, представляют собой парус, основания которого не просто образуют арки для поддержки купола над ним, а сходятся к центру пространства, таким образом сами образуя купол. Такие купола похожи на квадратный парус, закреплённый снизу в четырёх углах и поддуваемый снизу.

Купол-блюдце

Купол-блюдце представляет собой неглубокий, с малым углом между горизонталью и поверхностью у основания. Геометрически, горизонтальное сечение таких куполов является окружностью, а вертикальное — сегмент окружности (то есть её часть). Купола-блюдца ниже, чем другие виды куполов. Многие из самых больших существующих в наше время куполов имеют такую форму.

Купола-блюдца приобрели популярность в XVIII веке и остаются популярными по сей день. Зачастую они используются как элемент внутреннего дизайна помещения, располагаясь в пространстве чердачных помещений. В этом случае купол оказывается не виден снаружи, а внутри создает ощущение увеличенного пространства. Часто такие купола украшают орнаментами или фресками.

Такие купола иногда использовались при возведении византийских церквей и османских мечетей. Большинство мечетей Индии, Пакистана, Ирана и Афганистана покрыты куполом-блюдцем.

Купол-зонтик

Купола-зонтики разделены на сегменты рёбрами, расходящимися от центра к основанию купола. Материал между рёбрами расположен в форме арок, которые передают вертикальную нагрузку на рёбра. Центральный купол Софийского собора построен по такой схеме, что позволило архитектору расположить витражи между рёбрами на основании купола. Главный купол собора Святого Петра также имеет такую форму.

Известные купольные конструкции

	Собор Святой Софии в Константинополе		Собор Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции		Исаакиевский собор в Санкт-Петербурге		Стадион в Оите		Стадион Релайант Астродом

Крупнейшие купола в мире в разные периоды истории

Год	Диаметр	Название	Месторасположение	Создатель	Примечания
1250 год до н. э. — I век до н. э.	14,5 м	Сокровищница Атрея	Микены, Греция		Поясной купол
I век до н. э. — 19 год до н. э.	21,5 м	Храм Меркурия	Байи, Италия	Римская империя	Первый монументальный купол
19 год до н. э. — начало II века н. э.	25,0 м	Термы Агриппы	Рим, Италия	Римская империя	Первые термы в Риме, где использован купол для главного здания
Начало II века н. э. — 128 год	30,0 м	Термы Траяна	Рим, Италия	Римская империя	Полукупол
128—1436	43,4 м	Пантеон	Рим, Италия	Римская империя	Крупнейший неармированный бетонный купол в мире (вплоть до настоящего времени)
1436—1881	45,52 m	Санта-Мария-дель-Фьоре	Флоренция, Италия	Архиепархия Флоренции	Крупнейший в мире купол из кирпичной кладки на известковом растворе (вплоть до настоящего времени)
1881—1902	46,9 м	Королевский госпиталь в Девоншире	Бакстон, Великобритания	Cotton Famine Relief Fund
1902—1913	59,45 м	Уэст-Баден-Спрингс	Уэст-Баден-Спрингс, США	Lee Wiley Sinclair	Купол из стекла и стали
1931—1941	60 м	Новосибирский театр оперы и балета	Новосибирск, Российская Федерация	СССР	Купол из железобетона
1913—1930	65,0 м	Зал Столетия	Вроцлав, Польша	Германский рейх	Купол из железобетона
1930—1955	65,8 м	Здание рынка в Лейпциге	Лейпциг, Германия		Купол из железобетона
1955—1957	101,5 м	Bojangles' Coliseum	Шарлотт, США	Thompson and Street	Купол из конструкционной стали
1957—1965	109 м	Belgrade Fair	Белград, Сербия	Belgrade Fair	Крупнейший в мире купол из преднапряжённого бетона
1965—1975	195,5 м	Релайант Астродом	Хьюстон, США	H.A. Lott, Inc.
1975—1992	207 м	Мерседес-Бенц Супердоум	Новый Орлеан, США	Blount International	Каркас из конструкционной стали
1992—2001	256 м	Стадион Джорджия	Атланта, США	Брэнсфилд и Горри	Конструкция типа тенсегрити
2001—2009	274 м	Стадион Оита Бэнк	Оита, Япония	Кисё Курокава	Убирающаяся крыша
2009 — настоящее время	275 м	Стадион Ковбойз	Арлингтон (Техас), США	HKS, Inc.	Убирающаяся крыша

Купол в религии

Купола занимают важное место в христианской и мусульманской архитектуре. Большинство православных церквей и мусульманских мечетей, а также многие католические соборы венчаются куполами.

Для многих вероучений купол имеет символическое значение. Так, в православии купол является образом небес, он украшается образами Небесного Царства, Бога и ангелов.

В искусстве

• песня [www.karaoke.ru/catalog/song/10432475 «Купола Российские»] В. Высоцкого 1979 года (известна также в исполнении Г. Лепса [www.youtube.com/watch?v=BXwbw7N6EWc])
• песня [www.moskva.fm/artist/михаил_круг/song_2337280 «Купола»] М. Круга

Конструкции на основе купола

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Тандыр

Печь-жаровня у народов Азии, которая имеет яйцеобразую форму, повторяющую форму традиционного кувшина с круглым отверстием сверху. Тандыр в своей верхней части — купольная конструкция, причем купол с внутренней стороны имеет важное назначение: это поверхность, на которую естественным образом налипает сырое тесто, раскатанное в широкий нетолстый блин; после запекания в горячем воздухе печи готовое изделие легко снимается с внутренней поверхности. Существуют тандыры весьма больших размеров; иногда они использовались также как емкости для хранения зерна и прочего и, даже, — убежища для женщин и детей во время военных действий. Тандыр, вероятно, навел древних архитекторов на мысль создания свода в виде купола в уже крупных постройках, соизмеримых с человеческим телом.

Гумбаз

В Турции, Иране и ряде стран Центральной Азии под названием «гумбаз» купольные конструкции применялись очень широко в строительстве сардоба, караван-сараев, мавзолеев, усыпальниц, бань и многих других сооружений. Искусство сооружения куполов-гумбазов достигло в Азии исключительного совершенства. Из Азии искусство возведения купольных перекрытий проникло в некоторые районы Африки. Все гумбазы возводились способом особой кирпичной кладки. Это достигалось путем изощренной технологии изготовления кирпича, связующего кладочного раствора, особой техники кладки, в необходимых случаях — применением высокохудожественных отделочных материалов купола. Все это позволяло создавать перекрытия больших размеров, разнообразить геометрические формы гумбаза, возводить конструкции исключительной механической прочности и поразительной долговечности.

В сакральной традиции ряда народов и культур Азии сферический купол-гумбаз олицетворял символ Мира — небесный свод, открывавшийся взору человека ночью. Классической формой храма стал прямоугольный кубический объём, символизирующий четыре стороны света, перекрытый идеально круглым в плане куполом-гумбазом — «небесным сводом». Классическим сооружением этого типа является шедевр мирового зодчества Мавзолей Саманидов в Бухаре.

Сардоб

Чрезвычайно своеобразным и уникальным в архитектурной, инженерной и строительной практике является конструкция сардоба — крытых хранилищ пресной воды в Азии. Здесь очень часто купол-гумбаз становился самодостаточным архитектурным феноменом, выросшим из утилитарных потребностей сбора и хранения талых снеговых и дождевых вод. Реже в сардоб подводилась вода арыков или кяризов. Купол-гумбаз в сардоба выполнял несколько функций: предохранение пресной воды в бассейне-хранилище от пылевых и песчаных бурь и создание тени над бассейном для уменьшения испарения влаги. В отдельных сардоба, где бассейн опоясывала галерея — под куполом сардоба путешествующие останавливались на дневной отдых, когда в палящую жару передвижение было невозможно и здесь, в тени купола у воды, можно было дожидаться наступления ночной прохлады и вновь отправляться в путь, ибо караваны в пустынях передвигались в теплое время года исключительно ночью. Помимо колодцев, кяризов и арыков сардоб обеспечивал пресной водой дороги и караванные пути и в ряде мест был единственным источником воды. Без сардоба немыслимы торговля и путешествия. Экономика и транспортная логистика ряда стран Передней и Центральной Азии, а также Африки вплоть до середины ХХ века обеспечивалась в отдельных местностях исключительно сардоба. Этот шедевр гидротехнического искусства древности только лишь одним своим существованием определял нередко исторические судьбы стран и народов. Сардоба стали архитектурным сооружением, где купол определял эстетическое восприятие всей постройки в целом, являясь главенствующим конструктивным и визуальным элементом в силу его технологического предназначения.

Гумбазы в архитектурной культуре народов Азии имеют исключительное значение: с одной стороны — как удобная и технологичная конструкция перекрытия помещений различного назначения, так и чрезвычайно выразительный, нередко — доминирующий в облике здания самодостаточный элемент. Гумбаз выполняет здесь двойственную функцию: собственно перекрытие нижестоящего объёма и, в эстетическом, сакральном, идеологическом, конфессионном значении, — мощную визуальную функцию воздействия на зрителя как своей формой — часто — главенствующим гармоничным элементом здания в целом, так — и декоративным внешним и внутренним оформлением. Одним из наиболее известных гумбазов в мировом архитектурном наследии является величественный купол усыпальницы Гур-Эмир в Самарканде.

Сардоб и гумбаз как родственные купольные конструкции, родившиеся на просторах Азии, таким образом, являются в архитектурной традиции Востока крайними противоположностями: предельно лаконичная и абсолютно функциональная архитектоника купола сардоба и изощренная, разнообразная форма и декор гумбаза — особенно в культовых или мемориальных сооружениях, нередко — грандиозных размеров, поднятый на «недосягаемую высоту» и сияющий столь любимым на Востоке синим цветом смальты и голубых изразцов.

Яранга

Традиционное переносное жилище сборно-разборной легкой куркасно-купольной конструкции ряда народов Северо-Востока Сибири. Уникальная по простоте и функциональности инженерная конструкция, позволяющая людям жить и работать в чрезвычайно суровых климатических условиях низких температур атмосферного приземного воздуха и грунта, а также сильных ветров, пурги, снегопадов. Конструкция яранги также защищает находящихся внутри людей от нападения хищных животных. Подобные яранге купольные конструкции жилища известны у приморских народов Тихоокеанского побережья; это купола из шкур животных, созданные на каркасе костей китов и других крупных обитателей океана.

Иглу

Безопорный купол, возводимый из блоков плотного слежавшегося снега или льда — традиционная жилая постройка у эскимосов. Уникальная, ни на что не похожая конструкция безопорного купола, выполненная «из ничего» по особой, свойственной лишь этому сооружению, технологии. Возведение иглу осуществляется не так просто: необходим снежный покров определенной толщины и крепости — так называемый «слежавшийся снег», ещё лучше — фирн. Вырезанным из снега прямоугольным блокам-кирпичам придают несколько клиновидную форму и возводят купол путем укладки блоков по спирали вверх с некоторым наклоном вовнутрь; швы забивают или затирают снегом же. Купол обычно «глухой»; отверстие-вход в классическом варианте делается ниже уровня пола, чтобы тепло не уходило из-под купола. Сильные ветры, наполняющие воздух кристаллами льда, истирают наветренную сторону иглу, поэтому стенка здесь либо утолщается, либо — возводится отдельная ветрозащитная стенка из снежных блоков.

См. также

• Свод
• Глава (архитектура)
• Геодезический купол
• Гумбаз
• Астрокупол (обзорный купол, блистер) — прозрачный колпак, вделанный в фюзеляж самолёта, для обзора небесной сферы. Астрокупол используется при работе с ручным секстантом и совмещенным астрономическим компасом.

Ссылки

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• Власов В. [slovari.yandex.ru/~%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/%D0%A1%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%80%D1%8C%20%D0%B8%D0%B7%D0%BE%D0%B1%D1%80%D0%B0%D0%B7%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE%20%D0%B8%D1%81%D0%BA%D1%83%D1%81%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B0/%D0%9A%D1%83%D0%BF%D0%BE%D0%BB/ Купол] // Новый энциклопедический словарь изобразительного искусства: В 10 т. — Спб.: Азбука-классика, 2006. — Т. IV. — 751 с.

Литература

• Бартенев И. А. Конструкции русской архитектуры XVIII—XIX вв.: Учеб. пособие. — Л., 1982.
• Сомов А. И., Таненбаум А. С. Купол // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Купол

– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.