Келе-Нумаз (синагога, Дербент)

Синагога
Келе-Нумаз ивр. ‏???‏‎
Страна	Россия
Город	Дербент
Конфессия	Иудаизм, Хасидизм
Епархия	ФЕОР
Основатель	братья Ханукаевы
Строительство	???—1914 годы
Статус	Объект культурного наследия РФ № 0500002721

Келе-Нумаз — синагога в дагестанском Дербенте на улице Таги-Заде, дом 94. Центр духовной жизни евреев Дербента.

История

Дербент в ХIХ столетии заселялся по такому принципу: верхняя, самая старая часть города, ближе к Нарын-кала, – мусульманская; в центральной, равнинной части – жили преимущественно евреи, а еще ниже, ближе к морю – армяне и русские. Тогда главную еврейскую улицу Таги-Заде называли «Келе-Куче» что означает «Большая (длинная) улица», а другое ее название – «Джугут махаля» (Еврейский квартал). На этой улице и стоит Большая дербентская синагога – «Келе-Нумаз».

Синагога «Келе-Нумаз» была построена на средства пяти братьев – купцов Ханукаевых. Архитектор, подготовивший проект здания неизвестен. Синагога была открыта в 1914 году. Однако за прошедшие сто лет здание сильно устарело. В настоящее время синагога находится в ведомстве ФЕОР.

К моменту установления советской власти в городе существовало 11 еврейских культовых сооружений, в том числе: синагога «Келе-Нумаз», построенная братьями Ханукаевыми, и синагога «Эшкенази» европейских евреев, молитвенные дома и молельни – «Хивро», «Ханухи», «Огьо», «Мильхочи», названные по именам их хозяев или по названиям тех селений, откуда пришли их основатели – «Орогьи» (Араг), «Мугъорти» (Мугарты) и «Пенджи» (Хели-Пенджи).

В ноябре 1903 года начальник гражданской части на Кавказе в ответ на просьбу горских евреев края предписал городу построить для горских евреев молельню, но чтобы она «…не именовалась ни синагогой, ни молитвенным домом или школой».

В феврале 1904 года еврейское общество обратилось к городским властям с просьбой о выделении земли под постройку новой синагоги.

В прошении говорилось, что еще во времена дербентского хана горские евреи построили для себя синагогу на 2-й Комендантской улице (имелась в виду синагога «Мидраш Ильягу»), но со времени численность их увеличилось и синагога не вмешает молящихся, и поэтому еврейская общество просит выделить бесплатно участок под строительство новой синагоги.

Однако городские власти, руководствуясь вышеуказанным предписанием начальника на Кавказе, запрещавшего строительство в городе синагоги, выделило еврейской общине города участок в 300 кв. саженей для строительства молитвенного дома на углу Голицынской улицы (ныне ул. Буйнакского) и Колодезного переулка (ныне пер. Чапаева).

Реставрация

В 2000-м году синагога «Келе-Нумаз» находилась в аварийном состоянии. В 2009 году было проведено собрание членов общины, на котором было принято решение о её реконструкции.

Здание синагоги было разобрано и реконструировано с использованием старых камней и новых материалов. Преобразовавшееся здание стало называться «Еврейским общинным центром», при котором особое, исторически предназначенное, место было выделено Синагоге «Келе-нумаз». На этот процесс было затрачено ровно 9 месяцев.

Над главным входом Еврейского общинного центра можно увидеть надпись, в переводе с иврита которая гласит: «И пусть они сделают Мне Святилище, и Я буду обитать среди них».

Общая площадь Еврейского общинного центра, в здании которого также были размещены офис раввинов, мужская и женская миквы, Муниципальный детский сад и Музей горских евреев, составляет 2500 кв.м.

Синагогу открыли в торжественной обстановке 22 марта 2010 года, с присутствием Президента Дагестана Магомедсалама Магомедова и главного раввина России Берла Лазара.

Ссылки

• [www.culture.ru/objects/1525/sinagoga-kele-numaz-g-derbent Синагога «Келе-нумаз» на сайте Культура.РФ]
• [gorskie.ru/juhuro/community/item/1375-%D0%B5%D0%B2%D1%80%D0%B5%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F-%D0%BE%D0%B1%D1%89%D0%B8%D0%BD%D0%B0-%D0%B4%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D0%B5%D0%B3%D0%BE-%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%B1%D0%B5%D0%BD%D1%82%D0%B0 Еврейская община древнего Дербента]
• [www.youtube.com/watch?v=xrHru9vXQ_E Открытие синагоги в Дербенте, 22 марта 2010 года]
• [www.youtube.com/watch?v=xvM4dcgxEGQ Внесение Сефер Торы в синагогу Дербента]

Отрывок, характеризующий Келе-Нумаз (синагога, Дербент)

– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».