Кингисепп (пароход)
«Кингисе́пп» — буксир типа "Ижорец".
История
С 1934 года в составе Северного морского пароходства, с 1940 года — Беломорско-Онежского пароходства. Работал на Онежском озере, Беломорско-Балтийском канале (ББК). Одним из первых судов на ББК был радиофицирован[1].
В первые дни Великой Отечественной войны подвергся удару вражеской авиации, бомбившей 8 шлюз ББК, благодаря манёврам (капитан М. Д. Кукушкин), пароход был спасён.
27 сентября 1941 года, в последний день эвакуации города Петрозаводска, забуксировал баржу №485 с гражданским населением города, в основном с женщинами и детьми. В Петрозаводской губе, у Ивановских островов по судну и барже был открыт артиллерийский огонь финской батареи из района села Деревянное[2]. Один из снарядов попал в баржу, где вспыхнул пожар, после чего баржа затонула.
Капитан Михаил Кукушкин смог подойти к тонущей барже и спасти 78 человек из 119 находившихся на барже. Со спасёнными пароход дошел до Клименицкого острова, а затем доставил их в посёлок Шала[3].
В 1942 году судно было переведено в Беломорск, для буксировки судов с грузами для фронта[4][5].
Один из первых озерных судов пароходства, освоивших плавание в Белом море — буксир собирал аварийную древесину у островов Большой и Малый Жужмуй, перевозил пиломатериалы из Онеги. В период войны на буксире служили и женщины - рулевой Лидия Кучина и матрос Нина Климовская.
Команда судна была неоднократно награждена советскими правительственными наградами. За успешный переход по Белому морю с баржей с ценным грузом во время Великой Отечественной войны капитан парохода М.Д. Кукушкин был награждён орденом Красной Звезды[6].
Выведен из эксплуатации в 1965 году, списан.
Напишите отзыв о статье "Кингисепп (пароход)"
Примечания
- ↑ «Красная Карелия». 1935. 15 августа
- ↑ [www.gov.karelia.ru/Karelia/917/31.html Коронен А. Чтобы внуки помнили]
- ↑ Титаренко Г. А. Голубые дороги Карелии. Петрозаводск: «Карелия», 1974, л. 58.
- ↑ [www.rummuseum.ru/lib_g/belomor36.php Гнетнев К. Беломорканал: времена и судьбы]
- ↑ [www.dizzaster.ru/dizzaster.php?id=11356 Никифорков Н. У каждого в судьбе — своя река]
- ↑ Колесова К. Курс капитана Кукушкина // Ленинское знамя. 1943. 28 сентября.
Ссылки
- [gazeta-licey.ru/top/48663-tragediya-na-onego-gibel-barzhi-485 Фото "Кингисеппа" в статье интернет-газеты "Лицей" "Трагедия на Онего. Гибель баржи № 485"]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кингисепп (пароход)
В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
