Кинкелин, Герман
Поделись знанием:
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
| Герман Кинкелин | |
| нем. Hermann Kinkelin | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: |
математика (математическая статистика) |
| Учёное звание: |
профессор |
| Альма-матер: | |
| Известен как: |
автор ряда трудов по теории вероятности, математической статистике и теории бесконечных рядов; президент Швейцарского статистического общества |
Герман Кинкелин (нем. Hermann Kinkelin; 11 ноября 1832, Берн — 2 января 1913, Базель) — швейцарский учёный-математик и политик.
Содержание
Биография
По происхождению баварский немец (семья родом из Линдау). Окончил Цюрихский университет в 1854 году, с 1865 по 1895 годы преподавал в Базельском университете. С 1867 года постоянно проживал в Базеле. Основатель Швейцарского статистического общества и Швейцарского статистическо-экономического общества в Базеле, с 1870 по 1880 годы организовывал федеральную перепись населения Базельского кантона.
С 1867 по 1902 годы входил в Большой совет Базельского кантона, в 1877 по 1879 годы занимал должность президента кантона. С 1890 по 1899 годы также состоял в Национальном совете Швейцарии.
Деятельность
Основные исследования Кинкелина относятся к геометрии, теории бесконечных рядов, теории вероятностей математической статистике, аксонометрическому проектированию. Также он является автором ряда работ в области теории страхования. Имя Кинкелина носит постоянная величина, которую Кинкелин использовал в своих работах. Также он известен тем, что проанализировал алгоритм Гаусса вычисления даты Пасхи и сумел грамотно обосновать каждый его шаг.
Память
В честь Кинкелина в Базеле названы улица, церковная школа и спортивный комплекс.
Труды
Статьи
- Untersuchung über die Formel <math>n F(n x) = f(x) + f(x + \tfrac{1}{n}) + f(x + \tfrac{2}{n}) + \ldots f(x + \tfrac{n-1}{n}).</math> Archiv der Mathematik und Physik 22, 1854, S. 189–224 (bei Google Books: [books.google.com/books?id=_AcAAAAAMAAJ&pg=PA189], [books.google.com/books?hl=de&id=lKcKAAAAIAAJ&pg=PA189])
- Die Fundamentalgleichungen der Function Γ(x), Mitteilungen der Naturforschenden Gesellschaft in Bern 385 und 386, 1857, S. 1–11 (im Internet-Archiv: [www.archive.org/stream/mitteilungendern385407natu#page/n9], [www.archive.org/stream/mitteilungender12berngoog#page/n414])
- Ueber einige unendliche Reihen, Mitteilungen der Naturforschenden Gesellschaft in Bern 419 und 420, 1858, S. 89–104 (bei Google Books: [books.google.de/books?id=N3cWAQAAIAAJ&pg=PA89])
- Ueber eine mit der Gammafunction verwandte Transcendente und deren Anwendung auf die Integralrechnung, Journal für die reine und angewandte Mathematik 57, 1860, S. 122–138 (beim GDZ: [resolver.sub.uni-goettingen.de/purl?GDZPPN002150824])
- Die schiefe axonometrische Projektion, Vierteljahrsschrift der Naturforschenden Gesellschaft in Zürich 6, 1861, S. 358–367 (bei Google Books: [books.google.de/books?id=iV8WAQAAIAAJ&pg=PA358])
- Zur Theorie des Prismoides, Archiv der Mathematik und Physik 39, 1862, S. 181–186 (bei Google Books: [books.google.de/books?id=BnLxAAAAMAAJ&pg=PA181], [books.google.de/books?id=w_gLAAAAYAAJ&pg=PA181], [books.google.de/books?id=IaYEAAAAQAAJ&pg=PA181])
- Beweis der drei Brüder für den Ausdruck des Dreieckinhaltes durch die Seiten, Archiv der Mathematik und Physik 39, 1862, S. 186–188 (bei Google Books: [books.google.de/books?id=BnLxAAAAMAAJ&pg=PA186], [books.google.de/books?id=w_gLAAAAYAAJ&pg=PA186], [books.google.de/books?id=IaYEAAAAQAAJ&pg=PA186])
- Neuer Beweis des Vorhandenseins complexer Wurzeln in einer algebraischen Gleichung, Mathematische Annalen 1, 1869, S. 502–506 (bei Google Books: [books.google.de/books?id=6jfWAAAAMAAJ&pg=PA502]; beim GDZ: [resolver.sub.uni-goettingen.de/purl?GDZPPN002240238])
- Die Berechnung des christlichen Osterfestes, Zeitschrift für Mathematik und Physik 15, 1870, S. 217–228 (im Internet-Archiv: [www.archive.org/stream/zeitschriftfurm10unkngoog#page/n224])
- Vortrag in: Die Basler Mathematiker Daniel Bernoulli und Leonhard Euler, Verhandlungen der Naturforschenden Gesellschaft in Basel 7 (Anhang), 1884, S. 51–71 (im Internet-Archiv: [www.archive.org/stream/verhandlungender78285natu#page/50])
- Constructionen der Krümmungsmittelpunkte von Kegelschnitten, Zeitschrift für Mathematik und Physik 40, 1895, S. 58–59 (im Internet-Archiv: [www.archive.org/stream/zeitschriftfrma03teubgoog#page/n70])
- Zur Gammafunktion, Verhandlungen der Naturforschenden Gesellschaft in Basel 16, 1903, S. 309–328 (im Internet-Archiv: [www.archive.org/stream/verhandlungender16natu#page/308], [www.archive.org/stream/verhandlungende11basegoog#page/n330])
Монографии
- Allgemeine Theorie der harmonischen Reihen mit Anwendung auf die Zahlentheorie. Schweighauser, Basel 1862 ([books.google.de/books?id=dIA_AAAAcAAJ Google books]).
- Die gegenseitigen Huelfsgesellschaften der Schweiz im Jahr 1865. Les sociétés de secours mutuels de la suisse en 1865. Bonfantini, Basel 1868 ([books.google.de/books?id=qVg_AAAAcAAJ]; [books.google.de/books?id=G38vAAAAYAAJ&pg=RA1-PA87 Rezension bei Google books]).
- Kurze Belehrung über das metrische Maß und Gewicht. 1876. Nachdruck: Mächler, Riehen 2006.
Напишите отзыв о статье "Кинкелин, Герман"
Литература
- Johann Jakob Burckhardt: [bsbndb.bsb.lrz-muenchen.de/artikelNDB_pnd116175389.html Kinkelin. Hermann]. In: Neue Deutsche Biographie (NDB). Band 11, Duncker & Humblot, Berlin 1977, S. 625 ([daten.digitale-sammlungen.de/0001/bsb00016328/images/index.html?seite=641 Digitalisat]).
- Hermann Wichers: [www.hls-dhs-dss.ch/textes/d/D4563.php Kinkelin, Hermann] im Historischen Lexikon der Schweiz
Ссылки
- [persons-info.com/index.php?p=4&geotranslit=SHVEITSARIIA&pid=25170 Профиль на сайте Личности] (рус.)
Отрывок, характеризующий Кинкелин, Герман
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
