Клавишные музыкальные инструменты

Кла́вишные музыка́льные инструме́нты — инструменты, извлечение звука в которых осуществляется при помощи системы рычагов и управляется при помощи клавиш, расположенных в определённом порядке и составляющих клавиатуру инструмента.

Виды клавишных музыкальных инструментов

По типу звукообразования и способу извлечения звуков клавишные музыкальные инструменты делятся на следующие группы:

Электромеханические

• (электропиано, клавинет)

Электронные

• (синтезаторы, электроорган)

Духовые

• Клавишно-духовой (орган и его разновидности)
• Язычковые (фисгармония, баян, аккордеон, мелодика)

Клавишные

• Ударно-клавишные (клавикорд, фортепиано)
• Щипково-клавишные (клавесин и его разновидности)

Самозвучащие ударно-клавишные

• Челеста

История клавишных инструментов

Клавишные инструменты существовали ещё в Средние Века. Орган — один из древнейших инструментов — самый старый из них. Клавиши у органа были широкими и нажимали их кулаками, они пришли на смену большим рычагам, введенным в XI веке взамен неудобных ручных задвижек. В начале XVI века широкие клавиши были заменены более удобными — узкими, с помощью которых играют и сейчас. Тем самым орган стал клавишным духовым инструментом.

Первый струнный клавишный инструмент — клавикорд. Он появился в позднее Средневековье, хотя никто не знает, когда именно. Клавикорд имел устройство, похожее на устройство современного фортепиано. Однако его звук был слишком мягким и тихим для того, чтобы на нём можно было играть перед большим количеством слушателей. Клавикорд, будучи намного меньше по размеру и проще, чем его родственник клавесин, был достаточно популярным инструментом домашнего музицирования, и его наверняка можно было найти в домах композиторов эпохи барокко, включая Баха.

Клавикорд являлся одним из самых чутких и отзывчивых клавишных инструментов своей эпохи, эпохи барокко. При нажатии на клавишу, маленький медный квадратик под названием «тангент» ударял струну и, упираясь в неё, как бы разделял её на две части — одна из которых являлась звучащей, а другая заглушалась лентой из войлока, протянутой вдоль струн. При отпускании клавиши тангент возвращался в исходное положение, колебания переходили на всю струну и мгновенно заглушались за счет той её части, которая была заглушена войлоком. У клавикорда было по одной струне на каждую клавишу, или по две — такой клавикорд называется «связанный». Будучи весьма тихим инструментом, клавикорд все же позволял делать крещендо и диминуэндо.

Другой клавишный инструмент — клавесин — скорее всего был изобретен в Италии в XV веке. Клавесины бывают с одним или двумя (реже с тремя) мануалами, а звук в них извлекается защипыванием струны плектром из птичьего пера (наподобие медиатора) при нажатии клавиши. Струны клавесина расположены параллельно клавишам, как у современного рояля, а не перпендикулярно, как у клавикорда и современного пианино. Звук концертного клавесина — довольно резкий, но слишком слабый для исполнения музыки в больших залах, поэтому в пьесы для клавесина композиторы вставляли множество мелизмов (украшений) для того, чтобы длинные ноты могли звучать достаточно протяженно. Клавесин использовался также для аккомпанемента к светским песням, в камерной музыке и для исполнения партии цифрованного баса в оркестре.

Существуют также музыкальные инструменты, которые являются разновидностью клавесина по сходству с ним в звукоизвлечении, но отличные от него по конструкции: спинет, мюзелар и вёрджинел — это небольшие клавесины с одной клавиатурой (реже с двумя) диапазоном в четыре октавы. Поскольку клавесины предназначались преимущественно для домашнего музицирования, то они, как правило, были искусно декорированы и поэтому могли украшать собой домашнюю обстановку.

На рубеже XVIII века композиторы и музыканты стали остро ощущать потребность в новом клавишном инструменте, который не уступал бы по выразительности скрипке. Более того, был необходим инструмент с большим динамическим диапазоном, способным на громовое фортиссимо, нежнейшее пианиссимо и тончайшие динамические переходы.

Эти мечты стали реальностью, когда в 1709 году итальянец Бартоломео Кристофори, занимавшийся конструированием музыкальных инструментов для семейства Медичи, изобрел первое фортепиано. Он назвал своё изобретение «gravicembalo col piano e forte», что означает «клавишный инструмент, играющий тихо и громко». Это название затем было сокращено, и появилось слово «фортепиано». Несколько позже подобные инструменты были созданы учителем музыки из Германии Кристофором Готлибом Шретером (1717 г.) и французом Жаном Мариусом (1716 г.).

Устройство звукоизвлечения у фортепиано Кристофори состояло из клавиши, войлочного молоточка и специального механизма для возвращения молоточка. У такого фортепиано не было ни демпферов, ни педалей. Удар по клавише заставлял молоток ударять по струне, вызывая её вибрацию, совсем не похожую на вибрацию струн у клавесина или клавикорда. Возвращатель позволял молоточку идти назад, а не оставаться прижатым к струне, что заглушало бы вибрацию струны. Позднее была изобретена двойная репетиция, позволившая молоточку опускаться наполовину, что очень помогало в исполнении трелей и быстро повторяющихся нот (в частности, тремоло и других мелизмов).

Типы клавиатур

Клавиатура может быть статической или динамической. Статическая клавиатура определяет положение клавиши (нажата или отпущена); сила звука определяется другими средствами. Динамическая клавиатура определяет также и силу нажатия, соответственно и изменяет силу звучания инструмента.

Клавиатуры органа, аккордеона, клавесина и фисгармонии — статические, фортепиано, клавикорда и челесты — динамические. В электронных клавишных инструментах возможны оба варианта.

Клавиатуры бывают для рук, у органа и клавесина могут быть несколько клавиатур и тогда их называют «мануалами», а также для ног — педальная клавиатура.

Ссылки

• [www.bikexprt.com/music/bosanqetrus.htm Общая клавиатура в эпоху MIDI]

Отрывок, характеризующий Клавишные музыкальные инструменты

– Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.
Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.
– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.