Коваленко, Александр Петрович

Александр Коваленко
Общая информация
Полное имя	Александр Петрович Коваленко
Родился	9 августа 1943(1943-08-09) Полевской, Свердловская область, РСФСР, СССР
Умер	1 апреля 2002(2002-04-01) (58 лет) Ереван, Армения
Гражданство	СССР Армения
Рост	172 см
Вес	73 кг
Позиция	защитник
Карьера
Клубная карьера*
1960—1975	Арарат (Ереван)	281 (19)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Алекса́ндр Петро́вич Ковале́нко (арм. Ալեքսանդր Պյոտրի Կովալենկո; 9 августа 1943, Полевской, Свердловская область, РСФСР, СССР — 1 апреля 2002, Ереван, Армения) — советский футболист, (защитник). Чемпион и обладатель Кубка СССР 1973 года, серебряный призер 1971. Мастер спорта СССР.

Клубная карьера

Воспитанник известного игрока ереванского «Спартака» Каджайра Поладяна.

Привлекался в юношескую и молодежную сборные СССР. Уже в ранней молодости нашел место в основном составе клуба. Получил в качестве эстафеты майку № 4 в прощальном матче выдающегося советского футболиста Манука Семерджяна. Играл в защите и в средней линии. Был капитаном команды, завоевавшей звание победителя (малое «золото») во второй группе класса «А» чемпионата СССР 1965 года. В высшей лиге чемпионата СССР провел 281 игру, забил 19 голов. В еврокубках сыграл 4 матча.

Коваленко — автор первого гола на стадионе «Раздан» — 19 мая 1971 года в матче с «Кайратом» (матч открытия стадиона) на 58-й минуте.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Достижения

• командные:
  • Чемпион СССР: 1973
  • Серебряный призёр чемпионата СССР: 1971
  • Обладатель Кубка СССР: 1973,
• личные:
  • В списках 33 лучших футболистов сезона в СССР (2): № 3 — 1971, 1973

Ссылки

• [www.footballdatabase.eu/football.joueurs.alexander.kovalenko.102502.en.html Профиль на footballdatabase.eu]  (англ.)
• Григорян А.Г. Свой среди своих - Газета «Урарту» №23 2001 г.

Отрывок, характеризующий Коваленко, Александр Петрович

«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.