Козырев, Анатолий Иванович

Анатолий Иванович Козырев
Дата рождения:	21 июля 1918(1918-07-21)
Место рождения:	Верхний Бемыж, Елабужский уезд, Вятская губерния, РСФСР
Дата смерти:	7 сентября 1980(1980-09-07) (62 года)
Место смерти:	Курган, Курганская область, РСФСР, СССР
Гражданство:	СССР СССР
Жанр:	скульптор
Учёба:	Казанское художественное училище

Анатолий Иванович Козырев (21 июля 1918, Верхний Бемыж, ныне Удмуртия — 7 сентября 1980, Курган) — советский скульптор. Член Союза художников СССР с 1961 года. Наиболее известный благодаря своим работам в Кургане, где он жил и работал.

Биография

Анатолий Иванович Козырев родился 21 июля 1918 года в деревне Верхний Бемыж Елабужского уезда Вятской губернии (ныне Кизнерского района Удмуртской Республики).

Учился в Ижевском художественном училище. В 1936 году окончил Казанское художественное училище по классу живописи. Работал художником в театрах Свердловска и Ташкента.

В 1946 году Козырев А. И. переезжает в Оренбург, где участвует в создании художественного комбината и становится его руководителем. Постепенно комбинат перерастает в Товарищество, а после в Союз оренбургских художников. Встретившись в 1947 году в Оренбурге со скульптором Петиным, Козырев решил попробовать свои силы, взял у него глину и вылепил портрет М. Горького. Петин высоко оценил работу и Козырев решил серьезно заняться скульптурой. В Оренбурге первыми работами Козырева были барельефы, украсившие фасад Оренбургского драматического театра.

В Курган он приехал в 1953 году из Оренбурга, уже имея за плечами опыт участия в художественных выставках, будучи членом Союза художников СССР и являясь автором нескольких памятников, в том числе памятника А. С. Пушкину в Бердах Оренбургской области. Интересно, что получив профессиональное образование живописца в Казанском художественном училище, А. И. Козырев связал свою жизнь со скульптурой, самостоятельно освоив сложнейшую технологию искусства ваяния. Должно быть, живым примером в этом ему послужил талантливый оренбургский скульптор-самоучка Г. А. Петин, некоторое время бывший его наставником. Однако нужно отдать должное прежде всего природной одаренности и трудолюбию А. И. Козырева — главным составляющим его творческого успеха и признания.

Член Союза художников СССР с 1961 года. Курганское отделение СХ создано в 1968 году.

У истоков создания Курганского отделения Союза художников стоял Козырев А.И.

Анатолий Иванович Козырев умер в Кургане 7 сентября 1980 года.

Похоронен на кладбище в Кургане.

Работа

Именно в Кургане в полной мере раскрылся его талант как в монументальной, так и в станковой пластике. В городе, где не было скульпторов, а профессиональных художников насчитывались единицы, ощутимо росла тяга к культуре, молодой областной центр стремился соответствовать своему статусу, в том числе и в плане формирования современной архитектурно-художественной среды. С конца 1950-х годов А. И. Козыреву удалось осуществить в городе и области целый ряд монументальных скульптурных проектов: памятники борцам за дело революции Дмитрию Пичугину, Наташе Аргентовской, пионеру-герою Коле Мяготину, красному командиру Н. Д. Томину, героям Великой Отечественной войны генералу Карбышеву и маршалу Голикову, памятник основателю Кургана Тимофею Невежину и садово-парковая скульптурная композиция «Подруги». Значительное число памятников В. И. Ленину в Зауралье было создано также А. И. Козыревым. Памятник В. И. Ленину работы А. И. Козырева был установлен в 1952 году в Кургане на главной площади города — площадь Ленина, в 1967 он был перенесён к арматурному заводу, а на его месте установлен памятник работы В. Е. Егорова и Г. И. Белянкина.

Творчество

Обладатель редкой профессии, наделенный особой человеческой притягательностью, Анатолий Иванович стал для Кургана с течением времени по-настоящему знаковой фигурой, своеобразным «гением места». В его скульптурную мастерскую, расположенную сначала в Курганском театре драмы, постоянно приходили самые разные люди, в том числе известные и влиятельные личности. Местные и заезжие артисты, партийная элита, журналисты и художники, именитые земляки и гости города — все считали за честь посещение мастерской А. И. Козырева, творческая жизнь которого была чрезвычайно полнокровной и многообразной. Увлеченную работу скульптора над монументальными проектами теснили его литературные замыслы. О масштабах его писательского дарования можно судить по многочисленным рассказам, повестям и пьесам. Причем это не было прихотью провинциального графомана. Отрывки из них печатались в газетах, на их основе ставились театральные спектакли. Среди друзей Анатолия Ивановича были маститые режиссёры, кинооператоры, артисты и, конечно, скульпторы. Такие, как народный художник СССР, Академик, скульптор-монументалист Н. В. Томский, народный художник Армении, Академик, талантливый армянский скульптор А. Саркисян, народный художник России, скульптор-монументалист Ю. Л. Чернов, кинооператор Игорь Лукшин. Кроме того, скульптор Козырев постоянно участвовал в областных, региональных и Всероссийских выставках. Его привлекали героические образы современников, известных земляков, а также прославленных деятелей литературы и искусства. Среди наиболее выдающихся скульптурных портретов мастера — «Дед Захар — сибиряк», «A.M. Горький» (мрамор), «Л. Н. Толстой» (мрамор), «В. В. Маяковский» (мрамор), «Т. С. Мальцев» (мрамор), «Доктор медицинских наук Г. А. Илизаров», «Поэт Алексей Еранцев», «Артист облдрамтеатра П. В. Масне» (1956, чугун, КОХМ). «Портрет старика» (1967, мрамор, КОХМ), «Портрет Г. М. Ефремова» (1964, бронза, КОХМ).

Особое место в творчестве А. И. Козырева занимает бронзовый бюст великого немецкого композитора Людвига ван Бетховена, выполненный скульптором в 1971 году. Нужно упомянуть в связи с этим о более раннем опыте скульптора в создании экспрессивного портретного образа Н. Паганини, играющего на скрипке (1956). Однако в решении портрета Бетховена Анатолий Козырев использовал принципиально иные средства. Перед нами монументализированный образ погруженного в свои переживания композитора. Он словно прислушивается к музыке, звучащей внутри него. Скульптор передал характерный наклон головы человека, пытающегося преодолеть непроницаемую завесу глухоты. Развевающиеся на ветру концы шейного платка, как и откинутые назад волосы Бетховена метафорически выражают мотив внутренней борьбы и преодоления жизненных невзгод. Жест сложенных на груди рук, с одной стороны, выдает нервное напряжение и желание отгородиться от мира, отдавшись музыке, с другой — придает его облику силу, уверенность и энергию сопротивления. Портретное сходство не являлось для автора главной целью. Прежде всего его волновало образное воплощение сложной душевной организации Бетховена, человека драматичной судьбы, и самого духа его гениальной музыки, волнующей душу как страстями, так и возвышенными чувствами.

На сегодняшний день художественное наследие А. И. Козырева незаслуженно мало изучено. В силу сложившихся обстоятельств многие его произведения оказались утрачены. Однако часть значительных скульптур вошла в музейные собрания Кургана. Творческая работа «Дед Захар — Сибиряк» выполненная в мраморе, принимала участие на выставке «Советская Россия» в 1959 году, работа была высоко оценена о чем писали в журнале «Художник» и она заняла достойное место в Третьяковской галерее. Богатый личный архив А. И. Козырева (документы, фотографии, рукописи) даже при поверхностном знакомстве позволяет судить о высоком художественном уровне его произведений, масштабе и многогранности творчества, весомой роли в культурном развитии Зауралья.

Критика

А.И. Козырева критиковали за «богемное» поведение и художественные недостатки. Но критиковали как-то робко, видимо, убоявшись мощного духа искусства скульптуры, в которой всегда главное не борьба идеологических шаблонов, а борьба против сил природы и художественного хаоса.И Анатолий Козырев отвечал таким высоким меркам.

27 декабря 1990 года выпущен почтовый художественный маркированный конверт с Памятником основателям города Кургана работы А. И. Козырева.

Память

Мемориальная доска на доме где жил и работал А. И. Козырев, г. Курган, ул. Ленина, 32.

Галерея работ

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Тимофей Невежин

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Пичугин

• TominKoz.jpg

  Томин

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Подруги

• Okn-167-1.jpg

  Карбышев

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Наташа Аргентовская

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Коля Мяготин

• TipUhodVProschloe.jpg

  Тип уходящий в прошлое

• BronzeBeethoven.jpg

  Бюст Бетховена

Список произведений А. И. Козырева

Работы включительно до 1968 года.

1. Пастух. 1949, г. т., 50x20x20.
2. И. П. Блинов. 1953. г, т., 70x50x45.
3. Портрет директора Тюменского театра Колмакова. 1955. г. т., 45X25X25. 4. В. И. Ленин. 1955, г. т., 69x50x34.
4. Тамара. 1955, г. т" 50X25x25.
5. Л. М. Меерсон, заслуженный артист РСФСР. 1955. г. т., 45X40X30.
6. В. П. Бирюков, уральский краевед. 1955, мр., 48X37X33
7. Учительница Альбина Ивановна. 1956, г, т., 45X30 ХЗО.
8. Заслуженный учитель Инокентий Михайлович. 1956. г. т., 50X40X30.
9. 10. Артист облдрамтегтра П. В. Масне. 195о, г. т., 49X34X26.
10. Д. Е. Пичугин. 1956, мр, 46X50X33.
11. Н. Паганини. 1956, г. т., 75x80X40.
12. Поэт С. Васильев. 1957, г. т., 65x65x40.
13. Писатель Е. Мальцев. 1955—58, г. т., 65X60X40.
14. А. В. Васильев. 1958, г. т., 50X50x35.
15. А. М. Горький. 1958, мр., 54x50x30.
16. Дед Захар-Сибиряк. 1959, г. т., 68X70x55.
17. Фрезеровщица Н. И. Дегтярева. 1959, г. т., 50X30X30.
18. Тип, уходящий в прошлое (хулиган). 1959, г. т, 65X40X30.
19. Т. 'С. Мальцев. «1958—61-, мр.,'40x30x25.
20. Зита. 1961, г. т» 21X12X10.
21. Ара Саркисян, действительный член Академии ху­дожеств СССР, Народный художник Армении 1962, г. т., 18x8x8.
22. Эскиз к памятнику «Первые поселенцы» (Тимо­фей Невежин). 1963, г. т., 45X30X30.
23. Герой Социалистического Труда Г. М. Ефремов. 1956—64, чугун., 44X18X24.
24. Б. Карпеш. 1963—64., г. т., 60x50x40.
25. Мудрость. 1964, мр., 80x30x40.
26. В. И. Ленин. 1965, чугун., 70X50x36.
27. Заслуженный артист РСФСР Н. Ф. Филиппов. 1965, г. т., 58X62X40.
28. Солдаты. 1966; г. т., 120x90X60.
29. В. И. Ленин. 1966—68, мр., 130X40x58.
30. Герой Советского Союза Д. Г. Суховаров. 1966, г., т., 62X89X32.
31. Первый тракторист. 1966, г., т., 60X30X27.
32. Раздумье. 1966, мр., 50x35x33.
33. А. И. Сочнев (этюд). 1967, г., т., 50x30x30.
34. Маршал Советского Союза Ф. И. Голиков. 1967, г., т., 55X60X40.
35. Партизан Коршунов. 1957—67, мр., 43x40x30.
36. Поэт Сергей Васильев. 1958—67, мр., 65x60x38.
37. Народный артист РСФСР П. П. Кадочников. 1987, г., т., 60X40X28.
38. Наташа, 1967, г, т., 70x38x30.
39. Заслуженный артист РСФСР Б. А. Колпаков. 1968, г., т., 55X45X40.
40. В. И. Ленин. 1968, г., т., 180X100x82.
41. Коммунар. 1968, г., т., 60X25x20.
42. Гимнаст-разрядник Ю. Зазуля. 1968, г., т., 53X40 Х32.
43. Древние строители Зауралья. 1968, г., т., 100x90 Х40.
44. Доктор медицинских наук Г. А. Илизаров. 1968, г., т,, 60X46X34.

Отрывок, характеризующий Козырев, Анатолий Иванович

– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.