Козырь, Михаил Владимирович

Козырь Михаил Владимирович (1896, Сосновка, Семипалатинский уезд, Семипалатинская область, Российская империя — 1920-е, Алтай, РСФСР) — красный партизан, анархо-коммунист, участник вооруженной борьбы за советскую власть в Сибири. Один из командиров Западно-Сибирской крестьянской Красной армии.

Среди его соратников — Григорий Рогов, Фёдор Колядо, Ефим Мамонтов, Гребнев

Жизнеописание

Из крестьян-бедняков, житель деревни Сосновка Семипалатинского уезда, судя по фамилии потомок переселенцев из малороссийских губерний.

Предположительно окончил 2-ю Иркутскую школу прапорщиков 22 марта 1916 года. В приказе о производстве назван унтер-офицером 27-го Сибирского стрелкового запасного батальона.

В 1916—1917 гг. участник Первой мировой войны, отличился на фронте, получил чин поручика.

В первой половине 1918 года вернулся домой и будучи беспартийным принял участие в становлении советской власти в Семипалатинском уезде молодой Республики.

После временного свержения Советской власти скрывался в селе Неводском под фамилией В. М. Бутченко, в апреле 1919 года был опознан помощником начальника районного отделения колчаковской милиции. На предложение добровольно вступить в колчаковскую армию ответил отказом, а при попытке ареста оказал сопротивление, убил гражданина, который его опознал.

С лета 1919 года в партизанах: член Главного Штаба Крестьянской Красной Армии Алтайской округи, организатор и командир 6-го объединенного, а потом 4-го Крестьянского полка, начальнк Семипалатинского боевого участка, командир 4-го Крестьянского корпуса партизанской армии Ефима Мамонтова. Имел брата Николая, адъютанта начштаба этой же армии.

В рядах партизанской армии Ефима Мамонтова анархисты были в отрядах зиминских (алейских) и каминских партизан, а также в 4-м крестьянском корпусе Козыря. Политические взгляды самого Козыря были расплывчатые и представляли собой нечто среднее между левоэсеровскими и анархо-коммунистическими, но многие командиры и комиссары в его корпусе были анархо-коммунистами.

Уже в конце 1919 года командир 4-го крестьянского корпуса Михаил Козырь, будучи в Семипалатинске, выдвинул лозунг: «За Советы без большевиков! Да здравствует свободный труд», призывал не подчиняться большевистским ревкомам. Был отстранён от командования. Не подчинился, прибыл с частью своего корпуса в Усть-Каменогорск и призвал крестьян к неподчинению ревкомам. Были проведено общее собрание гарнизона, на котором принята антибольшевистская резолюция: «Мы отдадим все наши силы на создание настоящей рабоче-крестьянской социалистической советской власти! Крестьянская армия твердо заявляет, что она никому не позволит посягнуть на свои права. Право самостоятельного устройства жизни. Нам, крестьянам, не нужна никакая власть, нам необходимо народное право!».

Против восставших крестьян и в частности Михаила Козыря в составе отряда ЧК воевал известный советский писатель Павел Петрович Бажов.

Узнав о событиях в Усть-Каменогорске покинул Змеиногорск.

15 декабря 1919 года, после установления советской власти в Усть-Каменогорске и вступления в город повстанческой крестьянской армии Козыря и рот из объединённого отряда «Красных горных орлов», вышел из подполья П. П. Бажов, который начал организовывать новый совет депутатов. Некоторое время сохранялось двоевластие: в Народном Доме заседал новый Усть-Каменогорский Совдеп, а в бывшем управлении 3-го отдела Сибирского казачьего войска в это же время размещался штаб Крестьянской Армии Козыря.

После сообщения в Семипалатинск, во второй половине января 1920 года в Усть-Каменогорск прислали сразу три полка регулярных сил Красной Армии.

27 января 1920 года Михаил Козырь появился в Барнауле, где добровольно сдался советским органам власти. На допросе объяснил своё поведение неосведомленностью об условиях расформирования партизанской армии и нервным заболеванием.

И. Л. Дзевалтовский узнав о его прибытии в Барнаул дал распоряжение его арестовать. Но инспектор пехоты 5-й армии Ф. В. Егоров и военный совет 26-й дивизии решили, что арестовывать Козыря нецелесообразно, так как это могло бы вызвать новые эксцессы в 4-м Крестьянском Партизанском Корпусе Западно-Сибирской Партизанской Армии.

В январе-феврале 1920 года отправлен в Москву. Дальнейшая судьба неизвестна.

11 февраля 1920 года в Семипалатинске бойцы Красной Армии разоружили бойцов двух полков 4-го Крестьянского Партизанского Корпуса Западно-Сибирской Партизанской Армии, требовавших освобождения командира корпуса М. В. Козыря. При разоружении были арестованы командиры повстанцев, большинство из которых являлись анархо-коммунистами и левыми эсерами.

Источники

• [ru.rodovid.org/wk/Запись:360720 Козырь, Михаил Владимирович] на «Родоводе». Дерево предков и потомков

Литература

• В. И. Шишкин «Козыревщина и её ликвидация (Из истории борьбы против сибирской „партизанщины“)» // «Классовая борьба в сибирской деревне в период построения социализма», Новосибирск, 1978.
• [opisi.garf.su/default.asp?base=garf&menu=2&v=7&node=156&cd=1024061&fond=947&opis=2761&delo=2505142 Приказ по части хозяйственной г. Семипалатинск 16 декабря 1919 г. (О запрещении хищения дров, заготовленных при Временном правительстве, о заведении отчетности по довольствию и т. д.). г. Семипалатинск, 16 декабря 1919 г., 1 с. Подпись: Командир 4 Крестьянского Корпуса Козырь, Начальник Хозяйст. части корпуса А. Н. Морозов.]

Ссылки

• sibirskaya-vandeya.blogspot.com/2008/07/1-2.html
• www.zaimka.ru/power/shishkin6.shtml
• syndikalist.ru/igorju/archives/11/
• d-v-sokolov.livejournal.com/102606.html
• reibert.info/forum/showthread.php?t=99368
• www.mgarsky-monastery.org/kolokol.php?id=1899
• kazridder.info/history/bystruha/history15.htm
• krotov.info/library/11_k/krotovy/yv_memoirs.html

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Козырь, Михаил Владимирович

Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.