Чепмен, Колин

Колин Чепмен
англ. Colin Chapman
Колин Чепмен в 1965 г.
Род деятельности:	автоконструктор, руководитель команды Формулы-1 Lotus
Место рождения:	Ричмонд, Суррей, Великобритания
Место смерти:	Ист-Кэрлтон, Норидж, Норфолк, Великобритания
Отец:	Стэнли Чепмен
Мать:	Мэри Чепмен
Супруга:	Хэзел Чепмен

Э́нтони Ко́лин Брюс Че́пмен (англ. Anthony Colin Bruce Chapman, 1928—1982) — британский автоконструктор, основавший в 1952 году компанию «Lotus Cars», с 1958 года выставлявшую собственную команду «Лотус» в Формуле-1. Ввёл множество новаторских решений в конструкцию гоночных автомобилей.

Биография

Родился 19 мая 1928 года в пригороде Лондона.

После окончания университета в 1948 году начал заниматься конструированием автомобилей. Первой созданной им машиной (модель Mk1) стал переделанный Austin 7. Тогда и появилось название «Лотус» (Lotus). Официально Чемпен никогда не называл причины выбора этого названия; существует версия, что оно появилось из прозвища его подруги Хэзел, позже ставшей его женой, — «lotus blossom» (цветок лотоса). Эта машина, как следующая модель, предназначались для автотриалов.

Собственную фирму Чепмен организовал четырьмя годами позже. К этому времени он начал строить автомобили для шоссейно-кольцевых гонок. С 1954 года он бросил работу и занялся исключительно руководством фирмой, производившей как гоночные, так и дорожные автомобили (первым был Lotus Mk6). Первой «формулой» Чепмена стала модель Mk12 (Формула-2, 1957). Наконец, первым автомобилем, разработанным для Формулы-1, в 1958 году стал Lotus Mk16. Однако ещё до этого, в 1956 году, Чепмен разрабатывал машину Формулы-1 для «Vanwall». Лозунг «Ни грамма лишнего веса!» в гонки Формулы-1 он принёс из авиации. На Гран-при Франции 1956 года Чепмен был заявлен за рулём «Вэнуолла» как пилот, в квалификации он занял 5-е место из 20 машин, однако потерпел аварию и выйти на старт не смог. Это было единственным его участием в Формуле-1 в качестве пилота (интересно, что участие всего лишь в одном Гран-при, где он не вышел на старт, объединяет его с Берни Экклстоуном).

С 1960 года в команде появился Джим Кларк, с которым связаны первые успехи команды в Формуле-1. Чепмен позже называл его своим лучшим другом. Кларк впервые выиграл для «Лотуса» чемпионат в 1963 году, в том же сезоне был выигран и первый Кубок конструкторов. В общей сложности Чепмен как конструктор и владелец команды выиграл 7 Кубков конструкторов (1963, 1965, 1968, 1970, 1972, 1973, 1978).

Его важнейшими техническими инновациями, изменившими облик Формулы-1, были следующие:

• использование монокока как структурного элемента в гоночных болидах (первым таким болидом был Lotus Mk25);
• широкое использование антикрыльев;
• перемещение радиаторов с носа болида на борта;
• использование граунд-эффекта — разрежения под днищем автомобиля, создаваемого при помощи «юбок», закрывавших пространство под днищем (позже было запрещено);
• гидравлическая активная подвеска.

Кроме того, Чепмен впервые в Формуле-1 разместил на своих автомобилях рекламу, что позже переняли все остальные команды.

Колин Чепмен скончался 16 декабря 1982 года в возрасте 54 лет.

Ссылки

• [wildsoft.ru/drv.php?l=%D7&id=195605026 Колин Чепмен]  (рус.) на сайте wildsoft.ru
• [www.ddavid.com/formula1/chap_bio.htm Биография на сайте Денниса Давида]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Чепмен, Колин

– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.