Колледжи Оксфордского университета
Поделись знанием:
– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
Самый первый колледж Оксфордского университета — Университетский (англ. University College) — был основан в 1249 году. Два других колледжа Оксфорда, претендующих на историческое первенство — «Баллиоль» (англ. Balliol, 1260 год) и «Мертон» (англ. Merton, 1264 год) — названы в честь своих создателей. Джон Баллиоль был отцом Иоанна I — будущего короля Шотландии, а основателем второго был лорд-канцлер Уолтер де Мертон. Это одна из оксфордских традиций — зачастую колледжи основывали очень высокопоставленные персоны, даже монархи. А кардинал Томас Уолси в 1525 году открыл колледж имени самого себя — чтобы сохранить память о себе в веках. Каждый вечер во дворе Кардинальского колледжа раздается звон ритуального колокола «Большой Том». Собор этого колледжа с 1545 года является кафедральным, и в нём собрана богатая коллекция витражей.
Колледж Церкви Христа (англ. Christ Church) — самый большой и красивый в Оксфорде, а один из самых роскошных — колледж Магдалины (англ. Magdalen College) находится на берегу реки Червелл. В 1458 году его основал один из преподавателей Винчестерского колледжа. Колокольня и мост Магдалины стали символом города, а хор колледжа каждый год 1 мая на башне поет гимн причащения. Напротив колледжа Магдалины расположен старейший ботанический сад Великобритании — его открыли студенты-медики в 1621 году.
| Название | Оригинальное название | Дата основания | Братский колледж в Кембридже | Бюджет (на 2006 год) | Изображение |
|---|---|---|---|---|---|
| Колледж Всех Душ | All Souls College | 1438 | Trinity Hall | £224,588,173 | 
|
| Баллиол-колледж | Balliol College | 1263 | St John’s College | £78,307,504 | 
|
| Брасенос-колледж | Brasenose College | 1509 | Gonville and Caius College | £97,731,209 | 
|
| Крайст-Чёрч | Christ Church | 1546 | Trinity College | £228,744,460 | 
|
| Колледж Корпус-Кристи | Corpus Christi College | 1517 | Corpus Christi College | £57,749,353 | 
|
| Эксетер-колледж | Exeter College | 1314 | Emmanuel College | £46,831,123 | 
|
| Колледж Грин Тэмплтон | Green Templeton College | 2008 | St Edmund’s College | 
| |
| Колледж Харриса Манчестера | Harris Manchester College | 1786, Статус колледжа 1996 | £7,871,000 | ||
| Хэртфорд-колледж | Hertford College | 1282, Статус колледжа 1740 | £51,736,000 | 
| |
| Колледж Иисуса | Jesus College | 1571 | Jesus College | £118,606,000 | 
|
| Кэбл-колледж | Keble College | 1870 | Selwyn College | £47,248,000 | 
|
| Келлогг-колледж | Kellogg College | 1990, Статус колледжа 1994 | |||
| Леди Маргарет Холл | Lady Margaret Hall | 1878 | Newnham College | £33,815,000 | 
|
| Линакр-колледж | Linacre College | 1962 | Hughes Hall | £12,971,000 | |
| Линкольн-колледж | Lincoln College | 1427 | Downing College | £69,476,000 | 
|
| Магдален-колледж | Magdalen College | 1458 | Magdalene College | £153,086,000 | 
|
| Мэнсфилд-колледж | Mansfield College | 1886, Статус колледжа 1995 | Homerton College | £11,766,000 | |
| Колледж Мёртон | Merton College | 1264 | Peterhouse | £142,366,000 | 
|
| Новый колледж | New College | 1379 | King’s College | £143,000,000 | 
|
| Наффилд-колледж | Nuffield College | 1937 | £146,206,203 | 
| |
| Ориель-колледж | Oriel College | 1326 | Clare College | £77,486,982 | 
|
| Пембрук-колледж | Pembroke College | 1624 | Queens' College | £40,441,909 | 
|
| Королевский колледж | The Queen’s College | 1341 | Pembroke College | £130,872,576 | 
|
| Колледж Святой Анны | St Anne’s College | 1878, Статус колледжа 1952 | Murray Edwards College | £39,751,255 | 
|
| Колледж Святого Антония | St Antony’s College | 1950, Статус колледжа 1963 | £29,619,743 | 
| |
| Колледж Святой Екатерины | St Catherine’s College | 1963 | Robinson College | £53,138,357 | 
|
| Колледж Святого Креста | St Cross College | 1965 | Clare Hall | 
| |
| Эдмунд Холл | St Edmund Hall | 1226, Статус колледжа 1957 | Fitzwilliam College | 
| |
| Колледж Святой Хильды | St Hilda’s College | 1893 | £39,034,000 | 
| |
| Колледж Санкт-Хью | St Hugh’s College | 1886 | Clare College | £27,269,000 | 
|
| Колледж Святого Иоанна | St John’s College | 1555 | Sidney Sussex College | £303,850,750 | 
|
| Колледж Святого Петра | St Peter’s College | 1929, Статус колледжа 1961 | £34,289,000 | 
| |
| Сомервилл-колледж | Somerville College | 1879 | Girton College | £44,510,000 | 
|
| Колледж Св.Троицы | Trinity College | 1554 | Churchill College | £67,606,000 | |
| Университетский колледж | University College | 1249 | Trinity Hall | £90,622,000 | 
|
| Уодхэм-колледж | Wadham College | 1610 | Christ’s College | £65,798,000 | 
|
| Вольфсон-колледж | Wolfson College | 1966, Статус колледжаs 1981 | Darwin College | 
| |
| Вустер-колледж | Worcester College | 1714 | St Catharine’s College | £32,000,000 |
| ||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Колледжи Оксфордского университета"
Отрывок, характеризующий Колледжи Оксфордского университета
– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
